Sunday, June 1, 2014

9 Политические репрессии на Дальнем Востоке СССР в 1920-1950-е годы

Армию. Во исполнение Указов Президиума Верховного Совета j СССР ГУЛАГом было освобождено 420 ООО заключенных.
По специальному постановлению Государственного комитета! обороны в течение 1942—1943 гг. было произведено досрочное ос-,] вобождение с передачей в Красную Армию 157 000 чел. Всего за| три года войны было передано на укомплектование Красной Ар­мии 975 ООО чел.
Бывшим заключенным Матросову, Бреусову, Отставнову, ] Сержантову, Ефимову было присвоено звание Героя Советского] Союза.
За 3 года войны общий выпуск всех видов боеприпасов пред-? прматмамн £УПАГя НКРШ г.пг.тя 1читт 70_70ftffiO единиц, или 104%] плана. В том числе мин М-82 и М-120 — 25,5 млн шт^,.руч| гранат и запалов — 35,8 млн штук, противопехотных мин — млн штук, авиабомб — 100 тыс. штук и т.д.7
В неизменных цепах весь выпуск боеприпасов определялся в] 1 250 000 000 руб.
Из приведенных примеров видно, что заключенными построе­ны тысячи промышленных предприятий, которыми произведено! на десятки миллиардов продукции, проложено тысячи километров! железнодорожных и автомагистралей и внесен ощутимый вклад в] дело победы Советской Армии над фашизмом.
Более подробно нам хотелось остановиться на роли заключен-! ных в освоении северо-востока СССР.
Постановлением ЦК ВКП(б) от 11 ноября 1931 года и поста-; новлением Совета Труда и Обороны СССР (СТО) от 13 ноября этого же года в районах Верхней Колымы был организован Госу­дарственный трест по промышленному и дорожному строительст­ву— Дальстрой8.
На основании постановления на Дальстрой были возложены! задачи: всемерно форсировать разведку по колымским приискам,! использовать все способы и средства для максимальной добычи} золота, подготовлять базу для развертывания капитальных работ по нормальной эксплуатации районов приисков, форсировать ра-| боту на постройке дорог9.
268
В тексте постановления СТО нет указания на использование принудительного труда заключенных на предприятиях Дальстроя.
Применять труд заключенных, в том числе необоснованно ре­прессированных по политическим мотивам, карательные органы молодой советской страны стали с 1919 г.
Лишь со второй половины 20-х годов, когда руководство НКВД развернуло массовые репрессии в стране, фальсифицируя дела на руководителей партийного и советского аппарата, ученых, инженеров, руководителей промышленных, транспортных органи­заций, военнослужащих, рабочих и крестьян, возникла необходи­мость трудового "перевоспитания" тех, кого карательные органы объявляли врагами народа.
Первая партия заключенных для работы в Дальстрое прибыла * в бухту Нагаева в феврале 1932 г. В апреле 1932 г. зам. председате­ля ОГПУ Г.Г. Ягода подписал приказ, обязывающий Берзина "...организовать Северо-Восточный лагерь ОГПУ"10, в котором предписывалось ГУЛАГу для вновь формируемого Севвостлага 16 000 заключенных. Севвостлаг в административном и хозяйст­венном отношении был подчинен директору Дальстроя Э.П. Бер-зину.
Заключенные этапировались на Колыму из ДальЛАГа ОГПУ через транспортные пункты, расположенные в Ванино и Находке. Несколько позже в системе УСВИТЛа был организован Владиво­стокский пересыльный лагерь — АВ-13.
Специфика ИТЛ ОГПУ Дальстроя заключалась в том, что ла­герный сектор во всех отраслевых управлениях, так же как и в са­мом Главном управлении, являлся неотъемлемой частью произ­водства.
Лагеря УСВИТЛа не имели функций уничтожения, но тяжелые условия, в которых находились заключенные, и жестокая эксплуа­тация способствовали высокой смертности, особенно в Северном и Индигирском горнопромышленных управлениях.
До развернувшихся в 1937 г. массовых политических репрессий режим содержания в лагерях и работы на производстве были отно­сительно либеральными. В этот период ВКП(б) проводила поли­тику "перековки" уголовных элементов в полноценных советских
269
граждан. Первые этапы заключенных, поступившие па Колыму,* состояли из бандитов, воров-рецидивистов, бытовиков, расхитите­лей соцсобственности и раскулаченных спецпереселенцев.
Учитывая сложности природно-климатических условий рай­онов Колымы, Президиум ЦИК СССР утвердил 10 января 1933 г. ряд льгот для вольнонаемных и заключенных, занятых на работе б Дальстрое. *
Спецпереселенцам "срок ограничения в гражданских права сокращался при добросовестной работе... на два года, т.е. с 5 до У лет. Дети спецпереселеицев получали право поступления в учебны заведения наравне с детьми трудящихся с самого начала работы _ тресте", а заключенным "при исчислении срока заключения в ла­герях, обслуживающих предприятия Дальстроя, рабочий день счи тался за два. Отбывшие срок заключенные имели право выписки? семей за счет треста. А отбывшим срок заключения и отработав­шим на предприятиях треста не менее 3лет снималась судимость и предоставлялось право выезда в любое место Союза ССР"11.
Особой мерой поощрения заключенных являлось право на ко * лонизацию. Приказом объединенного ГПУ № 890с от 14 сентября 1932 г. в целях осуществления задач колонизации и оседания ис­правившейся части заключенных при лагерях ОГПУ создавалис колонизационные поселки.
На поселение переводились только тщательно проверенные за­ключенные: рабочие, крестьяне и служащие, осужденные за быто­вые, должностные преступления, а также относящиеся к категорииi СВЭ (социально вредный элемент); аграрники (бедняки, середняки,-кулаки), осужденные по ст. 5810 и 58п УК (ни в коем случае ни по-каким другим контрреволюционным статьям).
Лица указанных категорий могли быть переведены на колони-С зацию при следующих условиях: осужденные на срок до 5 лет —*\ при отбытии ими 1/3 срока, на срок свыше 5 лет (до 10 лет включи-^ тельно) — после отбытия половины срока. Не разрешался перевод на последние представителей духовенства всех религий и сектан-1 тов-активистов, а также заключенных, принадлежащих к катего~> рии контрреволюционеров по ст. 59-167 УК. Поселенцы и члены их семей были "обязаны беспрекословно и точно соблюдать уста­
270
новленные в поселке порядки, проводить в жизнь все постановле­ния и указания поселковой администрации..."12
В декабре 1932 г. для проведения этой политики на Колыме было создано Колонизационное Бюро во главе с начальником УРО УСВИТЛа А.Н. Майсурадзе.
Колонпоселки на Колыме в основном создавались в местах до­бычи рыбы и центрах развития сельского хозяйства — Оле, Бала­ганном, Ямске, Радчево, Веселой, Ударнике, Темпе.
В горной промышленности и дорожном строительстве главная тяжесть ложилась на заключенных, которыми с 1932 г. стали ин­тенсивно пополняться колымские лагеря.
По прибытии в Дальстрой заключенные попадали в режим строгой изоляции и секретности. Для того чтобы исключить какие-либо контакты (особенно с японскими рыбаками на Охотском по­бережье), уполномоченный НКВД СССР Э.П. Берзин издал специ­альный приказ от 22 мая 1936 г.: "Этапирование заключенных с побережья Охотского моря в Магадан и обратно производить только по морю — на катерах. В исключительных случаях... эта­пирование заключенных сухопутными маршрутами: 1) из Бала­ганного — до устья реки Яны на восток до колонпоселка и ново­строек; 2) из Олы — от устья р. Ола на запад до б. Гертнера; 3) из Гижиги — от устья р. Наяхан до устья р. Гижига. На каждый от­дельный случай этапирования получать... санкцию от начальников местных частей... Категорически запретить какое бы то ни было бесконвойное передвижение заключенных в одиночку и группами по всему побережью Охотского моря, в особенности вблизи терри­тории японских рыбалок"13. Основная часть заключенных лиша­лась права переписки.
До 1938 г. производственная деятельность Дальстроя охваты­вала работы по промышленной переработке россыпных месторо­ждений золота, строительству жилых поселков и города Магадана, а также морского порта в бухте Нагаево и Колымской автомо­бильной трассы; с 1938 г. начали разрабатываться в промышлен­ных масштабах рудные и россыпные месторождения олова, а так­же освоена промышленная добыча вольфрама и кобальта14.
271
Источником пополнения кадров Дальстроя были: вербовка специалистов и завоз заключенных. С 1932 по 1942 г. было завезе­но 356 тыс. заключенных, часть которых после отбытия срока за­ключения с Колымы вывозилась, другая часть оставалась работать в Дальстрое по вольному найму15.
Из общего числа работающих в Дальстрое ежегодно повышал­ся удельный вес занятых в горной отрасли. Рост численности рабо­тающих в горной отрасли значительно обгонял рост численности работающих в Дальстрое. Если в 1933 г. принять за 100%, то об­щая численность работающих в Дальстрое к 1937 г. увеличилась в 3 раза, а число занятых в горной отрасли в 18 раз. К 1942 г. общая численность увеличилась в сравнении с 1937 г. в 7 раз, а число за­нятых в горной отрасли в 84 раза16.
В 1938 году Дальстрой перестал называться трестом и был официально включен в состав НКВД в качестве одного из Главных управлений (наряду с ГУЛАГом). Полностью название Дальстроя теперь звучало так: Главное управление строительства Дальнего Севера НКВД, а сокращенно —- ГУСДС. На конец 1938 г. в Даль­строе работало 117 680 заключенных17.
В связи с решением Хабаровского крайкома ВКП(б) о созда­нии на Колыме колымского окружкома партии и окркраГн исполкома 13 февраля 1938 года от И.В. Сталина была получена телеграмма примерно следующего содержания: "...создание ок­ружкома считаю ошибкой, которую придется поправить на днях. Дальстрой есть комбинат особого типа, где все или почти все ра­ботающие составляют уголовно-бандитский элемент, требующий особого режима и особого порядка управления..." В этой.же теле­грамме И.В. Сталин указывал на необходимость создания наряду с 1 политуправлением парткома Дальстроя18.
Из телеграммы Сталина отчетливо видно как "отец народов" беспокоился о развитии северо-востока России, видно и его отно­шение к заключенным, значительная часть которых безвинно по­страдала.
Национальные районы Колымы перешли в полное подчинение Дальстрою, и с конца 1932 — начала 1933 г. народное образова­ние, здравоохранение и культурно-просветительные учреждения
272
Колымы начали жить и работать в условиях военно-административной гулаговской системы.
К началу Отечественной войны территория хозяйственной дея­тельности Дальстроя охватывала площадь 2 млн 266 тыс квадрат­ных километров и включала в себя Северное и Западное побережье Охотского моря от Пенжинской до Удской губы, полностью бас­сейны рек Колымы, Индигирки, Яны, Восточной Хандыги (правый приток Алдана), Чукотский полуостров и Полярное побе­режье от Чукотки до Яны19.
В 1941 г. в системе Севвостоклагерей насчитывалось 354 ла­герных подразделения. Руководство Дальстроя и УСВИТЛа не ус­певало с обустройством лагерей и зон. Выполнение производст­венного плана любой ценой являлось главной задачей для руково­дства Дальстроя, а забота по обустройству заключенных, которых и за людей-то не считали, отодвигалась на задний план.
Так, в приказе №012 от 8 февраля 1941 г. отмечалось, что "...ряд крупных лагерных подразделений к зиме не подготовились. На приисках "Чай-Урья", "Большевик", "Комсомолец", "Штурмовой", "Ледяной", "Одинокий", бараки и палатки не утеп­лены, в стенах имеются крупные сквозные отверстия, температура ниже пуля... лагерники спят в одежде, имеется массовая вшивость, антисанитария... Лагеря топливом не обеспечены... на приисках Чай-Ульинского горного управления и Северного... допускают удлинение рабочего рабочего дня с 10 до 12, 12-14 часов... рабо­тают без пищи и перерывов на обед"20.
У заключенных оставался только один стимул — питание. Нормы пищевого довольствия были снижены и зависели от произ­водительности труда. И этот скудный паек часто не доходил до за­ключенных. Стоимость содержания заключенного в системе Сев­востоклагерей в 1939 г. составила 7 руб. 35 коп. на один списочный человеко-день, против 8 руб. по плану. Разрыв в 65 копеек на один списочный человеко-день падает на недорасход по питанию, веще­ственному довольствию, комбинатам бытового и медицинского обслуживания. Недорасход по питанию за год составил 8840 тыс. РУб., или на 6,3% меньше нормы. Расход же на управление, где на­до было добиться экономии, превысил план на 8%. Только по ад­
273
министративио-хозяйствснпым расходам (без зарплаты) перерас­ход составил 8840 тыс. руб., или превышение на 9,6%21.
Отчетные данные свидетельствуют о невыполнении сущест­вующих условий содержания заключенных, что сказалось па уве­личении количества неработающих, на производительность труда и на создании контингента слабосильных.
Холод, голод, рабский труд. Ежегодно в лагерях Севвостлага от невыносимых условий умирало 3-5% заключенных.
Наибольшую численность работающих Дальстрой имел в 1940: г. — 216 422 чел., а в последующие 1941 и 1942 годы численность снижается (1941 — 210 674 чел., 1942 — 202 421 чел.), что было вы-: звано условиями военного времени22.
i
Таблица 1
Динамика рабочей силы Дальстрой на Колыме i
в 1932-1942 гг., чел. (без Приморского управлении)
 
Год Количество рабочей си­лы В том числе: Прибыло Убыло на материк   

в/и з/к
  
1932 13 053 3125 9928 1387 872   
1933 30 782 3392 27 390 23 703 5974   
1934 35 995 3691 32 304 15 673 9012   
1935 50 301 5700 44 601 23 268 9050   
1936 73 150 10 447 62 703 41 311 18 523   
1937 92 258 12 000 80 258 41 663 21 148   
1938 111 340 19 452 93 928 68 268 34 492   
1939 189 826 26 351 163 475 70 492 26 176   
1940 246 422 39 743 176 685 47 379 3872   
1941 210 676 62 373 148 301 22 963 14 066   
1942 262 421 76 376 126 044 2933  
В эти годы заключенным увеличили продолжительность рабо­чего дня до 12 часов, поэтому возросла их смертность. Одновре-i
274
менио продолжалось освобождение из лагерей уголовников по окончании срока наказания.
За первое десятилетие (1932—1942) рабским трудом заключен­ных на Колыме была создана суперорганизация, в которую входи­ли десятки приисков, рудников, обогатительных фабрик, энерго­управление, Управление автотранспорта, Управление шоссейных дорог, Управление воздушного транспорта, предприятия по добы­че угля и десятки других предприятий.
Общие капитальные вложения в строительство Дальнего Севе­ра за 10 лет составили 2 млрд 263,9 млн руб. В том числе на капи­тальное строительство израсходовано 996,9 млн руб., на геолого-разведывательные работы — 614,4 млн руб.23
В состав Дальстроя, как было выше сказано, входит Управле­ние Северовосточных исправительно-трудовых лагерей НКВД СССР, осуществлявшее содержание и охрану заключенных, ис­пользуемых в качестве рабочей силы на предприятиях Дальстроя.
На 1942 год было разведано по Дальстрою 228 233 тонны зо­лота, из них рудного 213 249 тонн.
На 1 ноября 1942 г. добыто 523 526 кг золота в шлихтах или 464 250 кг химически чистого24.
До 1937 года для промывки золота применялись преимущест­венно бутары простейшего типа. Ввиду несовершенства устройств потери металла достигали больших величин. Начиная с 1938 г. ме­няются и совершенствуются технические формы промывочных устройств. В 1942 г. более 90% объема песков промывалось на со­временных промывочных устройствах.
За 10 лет построены: автомагистраль от бухты Нагаево через Верхнюю Колыму до Аркачалы (Центр основных приисков и бо­гатое месторождение каменного угля) протяженностью 735 км — это основная колымская трасса, сыгравшая главную роль в про­мышленном освоении районов Верхней Колымы. Построена доро­га в район п. Палатки до оловянного рудника Бучтыгычаг и золо­того (Омганская долина) — 400 км25.
За годы Великой Отечественной войны на Колыме было от­крыто 17 новых приисков, построено 13 обогатительных фабрик, введены в эксплуатацию 3 новых угольных района.
275
■С 1932 по 1945 гг. было переработано около 125 млн руб. мет-^ ров горной породы. Добыто с 1937 по 1946 гг. 26 069,1 т олова в концентратах, что составило 90% добычи олова по СССР. Удель-, ный вес добычи золота по Дальстрою в 1945 г. составил 57% от общего объема по СССР26.
С окончанием войны лагеря Дальстроя стали пополняться за/ счет заключенных, осужденных за измену Родине, и спецконтин-,; гента (японские военнопленные). Общая численность работающих в Дальстрое на 1 мая 1946 г. составляла 205 тыс. чел., из них 69,5: тыс. заключенных, 30,5 тыс. спецконтингент — власовцы и до 4. тыс. японских военнопленных27. J
Всего вольнонаемных — 101 тыс. чел. В том числе 11 тыс. ИТР. i В составе вольнонаемных рабочих, служащих и ИТР до 70% со­ставляли бывшие заключенные. .> На 1 января 1946 г. в Дальстрое функционировало 50 приисков | для добычи золота "из россыпей, на которых в летний период дей­ствовало до 530 золотопромывочных приборов общей мощностью до 7 млн куб. метров золотоносных песков в сезон, кроме того, i действовало 2 рудника по добыче рудного золота. Для добычи ] олова из руд — 8 рудников общей мощностью до 530 тыс. тони ру­ды в год и один крупный прииск для добычи россыпного олова.
На оловянных рудниках было построено 12 обогатительных фабрик общей мощностью до 2500 т руды в сутки.
Для обеспечения предприятий и электростанций местным уг­лем введены в эксплуатацию 14 угольных шахт и 3 карьера с общей годовой производительностью 800 тыс. т каменного и бурого угля.
Введено до 20 электростанций мощностью свыше 500 кВт каж­дая, 4 ремонтных завода и 8 районных мастерских.
Построен город Магадан с портом Нагаево (грузооборот до 400 тыс. тонн в год) и 8 административных центров горных управ­лений.
Построено автомобильных дорог с гравийным покрытием и автопроездов общей протяженностью до 4пыс. км.
Функционировало 22 совхоза и до 200 подсобных хозяйств.
276
На 1 января 1945 г. в Дальстрое работало 93 781 вольнонаем­ных и 93 384 заключенных28. Это их каторжным трудом в экстре­мальных, бесчеловечных условиях осваивался Колымский край.
Послевоенные годы были не менее тяжелыми, чем период ста­новления Дальстроя. В 1947—1949 гг. из-за срыва снабжения про­довольствием в лагерях царил голод. Только за 1947 год в лагерях Севвостлага умерло около 10 тыс. заключенных, и в таких услови­ях голодные, полураздетые и полуразутые люди добывали золото, олово, строили дороги... Десятки тысяч заключенных положили свои жизни, осваивая Колымский регион.
В 1954 г. практическая работа Дальстроя охватывала площадь Крайнего Северо-Востока СССР размером свыше 3 млн кв. км. В ведении Дальстроя в 1954 г. было около 600 предприятий29.
До 1938 г. производительная деятельность Дальстроя охваты­вала работы по промышленной переработке россыпных месторо­ждений золота, строительству жилых поселков и города Магадана, а также морского морга в бухте Нагасво и Колымской автомо­бильной трассы.
С 1938 г. начали разрабатываться в промышленных масштабах рудные и россыпные месторождения олова, а также освоена про­мышленная добыча вольфрама и кобальта. За годы деятельности Дальстроя (комбината особого типа) было добыто и сдано госу­дарству 1011,5 т химически чистого золота.
По состоянию на 1 января 1954 г. в составе Дальстроя имелось 14 действующих рудников суммарной производительностью 1651 тыс.т добычи руды в год, 15 обогатительных фабрик на общую мощность в 5250 т переработанной руды в сутки и 44 прииска, в конце 40— начале 50-х годов были построены 6 драг.
В первом квартале 1953 г. в лагерях УСВИТЛа находилось свыше 150 тыс. заключенных, а в июне их осталось только 72 тыс. чел.
Все 600 предприятий, построенных за время существования Дальстроя, и анализ их работы требует специального монографи­ческого освещения.
Распоряжением Совета Министров СССР № 11416 от 31 авгу­ста 1953 г. Министерство юстиции СССР получило право на орга­
277
низацию Управления Северо-Восточными исправительно-трудовыми лагерями ГУЛАГа МЮ СССР с сохранением сущест­вующего порядка руководства ИТЛ, при котором начальник Дальстроя являлся одновременно и начальником УСВИТЛа ГУ­ЛАГа МЮ СССР. Приказом МЮ СССР № 00202 от 8 сентября 1953 г. было организовано Управление Северовосточными испра­вительно-трудовыми лагерями ГУЛАГа МЮ СССР.
В 1957 г. Дальстрой как суперорганизация прекратил свое су­ществование. На смену ей пришел совнархоз.
"Одна смерть — это трагедия, а миллионы смертей — стати­стика", — отмечал Бисмарк. Чрезвычайно отягчены мы в аван­тюрном послеоктябрьском пути такой зловещей статистикой! Пришло время выходить ей на поверхность... Но не сама она вы­ходит. Люди ее выводят и предметно запечатлевают.
Многое предстоит сделать ученым, журналистам, всем чест­ным людям для того, чтобы донести до современного поколения трагическую историю нашего государства с Октября 1917 до сере­дины 50-х гг. XX в.
Многие руководители, именно те, от кого зависит, чтобы ис­тория была преподнесена не в извращенном виде, ис очень этого хотят. Под благовидным предлогом (зачем ворошить старое? от­сутствие средств и т.д.) пытаются помешать восстановить истори­ческую истину. А мне могут задать вопрос: а где этот критерий ис­тины и кто его устанавливает? Мы не требуем сегодня судить па­лачей — тех, кто отправил на смерть и привел приговор в испол­нение, тех, кто миллионы людей отправил в концентрационные ла­геря, многие из которых там и сгинули, не выдержав нечеловече­ских условий, в холоде и голоде. Мы должны шаг за шагом про­двигаться вперед! Именно коллективными усилиями мы сможем эту большую работу выполнить!
™ГХ-,ФдГбрь°"9924Д' 4*'Э— ^ ПРМВ ' РИ"™ " "»
2 РГАЭ. Ф. 9414. On. 1. Д. 28. Л. 18
3 Там же. Л. 122.
4 РГАЭ. Ф. 9414. Оп. 1.Д. 28. Л 3
278
5 Там же.
<» Там же. Д. 364. Л. 213. 7 Там же. Л. 249.
« РГАЭ. Ф. 9163. Оп. 5. Д. 63. Л. 1.
я Там же. Ф. 9163. Оп. 5. Д. 157. Л. 438.
ю Там же.
и  Бадаев И.Д. Колымская гряда архипелага ГУЛАГ (заключенные) // Исторические аспекты Северо-Востока России: экономика, образование, Колымский ГУЛАГ. М., 1996. С. 49. t2 Там же. С. 50. |з Там же.
РГАЭ. Ф. 9163. Оп. 5. Д. 11. Л. 11. ^ Там же. Д. 63. Л. 48.
16 Там же. Л. 49.
17 Там же. Д. 13. Л. 192. Там же. Д. 157. Л. 445. Там же. Л. 438.
2" Бадиев И.Д. Указ. соч. С. 56-57.
21 РГАЭ. Ф. 1733. Оп. 36. Д. 215. Л. 173.
22 Там же. Ф. 9163. Оп. 5. Д. 63. Л. 49.
23 Там же. Д. 62. Л. 4.
24 Там же.
25 Там же.
26 Там же. Л. 443-444.
27 Там же. Д. 157. Л. 441.
28 Там же. Л. 442-443.
29 Там же. Д. 11. Л. 7.
Л.М.Медведева Владивосток
ИСПОЛЬЗОВАНИЕ ЗАКЛЮЧЕННЫХ
В ТРАНСПОРТНОМ СТРОИТЕЛЬСТВЕ
НА ДАЛЬНЕМ ВОСТОКЕ (30-е — середина 50-х гг.)
В последние годы в отечественной исторической литературе постоянно поддерживается интерес к проблеме функционирования карательных органов в период сталинизма. Используя открываю­
279
щиеся для исследования источники, ученые обогащают новыми подробностями картину развития репрессивной системы в СССР. Однако поле деятельности в этой сфере остается еще очень широ­ким. Несомненно, будет продолжаться пополнение имеющейся информационной базы фактическими материалами, а также уг­лубленное изучение форм подавления и принуждения, имевших место в нашей стране.
В указанной тематике особое место принадлежит исследова­нию данных, связанных с Дальним Востоком. Этот регион стал ме­стом дислокации большого количества концентрационных лаге­рей, деятельность которых оказала значительное влияние на соци­ально-экономические процессы, происходившие на Дальнем Вос­токе.
В решении задачи освоения восточных районов и укрепления их обороноспособности одним из важнейших стал вопрос о разви­тии транспортной ъети. В годы первых пятилеток был намечен большой объем работ по сооружению путей сообщения. Пго вы­полнение требовало немалых средств. Государственное промыш­ленное и транспортное строительство представляло собой чрезвы­чайно трудоемкую отрасль. Специализированные подразделения с постоянным кадровым составом лишь начинали складываться. Низкий уровень механизации не позволял обеспечить высокой производительности труда, и возведение тысяч фабрик, заводов, электростанций, дорог и других объектов, предусмотренное хозяй­ственными планами, осуществлялось за счет привлечения значи­тельного числа рабочих. На востоке страны с его более низким уровнем экономической освоенности и заселения, чем в центре, си­туация складывалась особенно сложно. Попытки сооружения сколько-нибудь масштабных объектов наталкивались на проблему материального снабжения и обеспечения кадрами. Частично она решалась посредством направления на стройки населения, занято­го в других отраслях хозяйства, и воинских подразделений, но кардинальный путь партийно-правительственные круги увидели в активном использовании заключенных. Для государства, не спо­собного опереться на экономические рычаги с целью повышения заинтересованности населения в развитии производства и агрес­
280
сивпого в осуществлении своей политики, вполне естественным было превратить спецконтингент исправительно-трудовых лагерей в широко применяемый источник трудовых ресурсов, присвоив се­бе право создавать ему минимум условий для существования.
В 1932 г. было принято решение о строительстве Байкало-Амурской железнодорожной магистрали. Проложить трассу сила­ми профессиональных дорожных строителей и вольнонаемных оказалось невозможно. Передача объекта в ведение ОГПУ при СНК СССР сопровождалась созданием в зоне предполагаемого прохождения трассы лагерных пунктов с многочисленным контин­гентом заключенных. Терпевшие в избытке лишения и оснащенные самыми примитивными инструментами, заключенные преодолева­ли трудные в геологическом и климатическом отношении про­странства.
Выполнить намеченный проект удалось лишь частично. В 30-е
— 40-е годы были проложены линии БАМ — Тында, Известковая
— Ургал. Работы на линии Ургал —Комсомольск не были завер­шены. Участком Советская Гавань — Комсомольск-на-Амуре за­вершилась первая попытка проложить второй железнодорожный путь с запада на восток.
Наряду со строительством магистрали на заключенных БАМ-лага была возложена не менее сложная задача — сооружение вто­рых путей Транссибирской магистрали. Спецконтингент осущест­влял основной объем работ: возведение и укрепление земляного полотна, укладка пути, постройка мостов, депо, электростанций, жилья. На попечение НКПС отдавалось требовавшее профессио­нальной подготовки сооружение мостов на кессонных основаниях, оборудование депо, мастерских, пунктов связи, энергоснабжения, отопления и водопровода.
В 1940 г. правительственная комиссия во главе с начальником сектора капитального строительства при НКПС И.В. Васильевым приняла в постоянную эксплуатацию завершающий Транссибир­скую магистраль участок Хабаровск — Ворошилов. С окончанием строительства и реконструкции железная дорога значительно рас­ширила свои производственные мощности. На линии были уста­новлены полуавтоматическая блокировка, оборудование для внут­
281
ренней и межстанционной связи. Развитие больших и малых стан­ций позволило улучшить техническое обслуживание подвижного состава и возможности его маневрирования. Провозная способ­ность дороги увеличилась, что, несомненно, сыграло положитель­ную роль в экономике региона и страны.
Главным стимулом для строительства транспортных линий на Дальнем Востоке в рассматриваемый период было стремление во­влечь в хозяйственный оборот имевшиеся здесь природные богат­ства. В условиях Великой Отечественной войны повысилась роль дальневосточных ресурсов как важного источника стратегическо­го сырья. Вопрос о его транспортировке еще более обострился, и, несмотря на все трудности военного времени, продолжалось со­оружение путей сообщения.
Начатое Главнефтестроем в 1940 г. строительство нефтепрово­да от Охи на Сахалине до Софийского на Амуре протяженностью 373,8 км и проектным показателем перекачки нефти 1,5 млн т в год в 1941 г. перешло в ведение ГУЛЖДС НКВД. Непосредственно работы проводились заключенными Нижне-Амурского ИТЛ, управление которого располагалось в Комсомол ьскс-на- А муре. В Софийском, Погиби и Лагури размещались отделения.
Сооружения для транспортировки нефти Эхабииского и Охин-ского месторождений в 1943 г. вошли в промышленную эксплуата­цию. Строителям потребовались огромные усилия, чтобы за ко­роткий срок, в основном вручную, так как доля механизации в объеме земляных работ составила 4%, проложить трубопровод. Профессиональная неподготовленность заключенных, нарушение технических норм укладки труб, недостаток материалов и многие другие причины отрицательно сказались на качестве исполнения проекта. В 1944 г. добыча нефти составила 650 тыс. т.
В послевоенные годы на Сахалине продолжалось строительст­во путей сообщения, которое должно было стимулировать разви­тие добывающих отраслей промышленности. Согласно постанов­лению Совета Министров СССР от 10 августа 1948 г. на острове разместился исправительно-трудовой лагерь, созданный для строительства шоссейной дороги от Охи до мест нефтеразведки в
282
бассейне реки Траптуи и узкоколейной железной дороги Оха — Катангли.
Первая партия заключенных поступила в октябре 1948 г. Затем последовали другие этапы. Кроме того, на строительстве и обслу­живающих его производствах использовались военнопленные японцы из охинского лагеря. Главные силы были направлены на прокладку путей. Обустройство жилья и хозяйственных помеще­ний для заключенных затягивалось. Осенью и зимой они были вы­нуждены жить в палатках. Порт Москальво, служивший пунктом доставки грузов с материка, прекращал свою деятельность в зим­нее время. Продукты, завозившиеся на длительное время, порти­лись в дороге и при хранении. Голод, холод и болезни уносили жизни людей. Место выбывших занимали очередные группы за­ключенных. К 1 января 1950 г. их насчитывалось около 17 тыс. че­ловек.
Строительство, которое планировалось завершить в 1952 г., продвигалось медленнее, чем предполагалось. К намеченному сро­ку невыполненными оставались 20 % работ. Но по уложенным участкам узкоколейки следовали составы. К концу 1953 г. дорога протяйулась па 248 км главных и 56 км подъездных путей. По ней везли лес, нефть, строительные материалы, продовольствие и дру­гие грузы. Обслуживание линии оставалось на низком уровне. Не­кондиционные земляное полотно, рельсы и шпалы быстро прихо­дили в негодность. Средств на их восстановление не поступало. Перевозки носили напряженный характер.
В начале 50-х годов произошло интенсивное перемещение спецподразделений в связи с началом осуществления нового про­екта. Предполагалось проложить железную дорогу Погиби — По-бедино, тоннель под морским проливом между мысом Погиби и мысом Лазарева и далее железнодорожную линию к Комсомоль-' ску-иа-Амуре. С учетом особой сложности объекта его строитель­ство было обеспечено значительным по тому времени количеством тяжелой техники: экскаваторами, бульдозерами, скреперами, ав­томашинами. Работа велась параллельно на разных участках. За­ключенные строили ремонтные мастерские, заводы по производст­ву кирпича и деревообработке, рубили просеки и укладывали же­
283
лезнодорожные ветки. Сложнее всего складывалась ситуация на проходке семикилометрового тоннеля. Каждый метр подземного пути давался ценой невероятного напряжения людей. Но то, чего удалось добиться строителям, ие получило дальнейшего развития. Работы были прекращены в связи с массовым освобождением за­ключенных и реорганизацией лагерей после смерти Сталина.
Использование принудительного труда было тесно связано с выполнением наиболее сложных хозяйственных проблем. Заклю­ченные стали первостроителями в самых труднодоступных рай­онах страны. Им принадлежала огромная роль в промышленном освоении северо-востока СССР. Сведения о наличии полезных ис­копаемых на севере Дальнего Востока, имевшиеся к началу 30-х годов, порождали горячий интерес к их разработке. В ноябре 1931 г. был создан Государственный трест по промышленному и до­рожному строительству в районе Верхней Колымы, преобразован­ный в 1938 г. в Главное управление строительства Дальнего Севера — Дальстрой. Главная задача предприятия состояла в организа­ции разработки и дальнейшей разведки природных богатств: золо­та, олова, кобальта, вольфрама и др. Предстояло проложить соот­ветствующие пути сообщения. В качестве основной рабочей силы Дальстрой укомплектовывался заключенными. В 1939 г. из 189,8 тыс. чел., работавших в подразделениях управления, 86% составил спецконтингент лагерей.
Работники Дальстроя заложили базу индустриального разви­тия северо-востока страны. Были созданы предприятия горнодо­бывающей и топливной промышленности, заводы по производству строительных материалов, построены электростанции, механиче­ские, авторемонтные, судоремонтные мастерские и т.д. Важным вкладом в преобразование хозяйственной структуры района стало формирование транспортной сети. В течение 25 лет было построе­но более 7 тыс. км автомобильных и узкоколейных железных до­рог, среди них — автомагистраль Магадан — Стрелка — Нера протяженностью более тысячи километров. Осваивались водные пути. Было налажено движение грузов и пассажиров по рекам Ко­лыма, Яна, Индигирка, а также вдоль побережья Охотского моря. Увеличивались судоперевозки в бассейнах Северного Ледовитого
284
и Тихого океанов. Рабочими Дальстроя были построены взлетно-посадочные полосы и аэродромы. Принципиально менялась схема путей сообщения и характер транспортировки грузов.
Складывавшаяся в течение десятилетий система исправитель­но-трудовых лагерей на Дальнем Востоке превратилась в важную составную часть хозяйственного механизма. Спецконтингент ис­пользовался в качестве мобильных и малозатратных производст­венных единиц. Неэффективность принудительного, ручного, не­квалифицированного труда истощенных жестким содержанием людей компенсировалась их многочисленностью. Не считаясь с че­ловеческими жертвами, правящий режим реализовывал планы со­циально-экономического преобразования страны силовыми мето­дами.
А.Ю. Котельников,
соискатель кафедры политистории
Хабаровского недуииверситета
краткий анализ документов архива хабаровского края
о политических репрессиях 30—40-х годов на дальнем востоке
Актуальность изучения проблем политических репрессий в на­стоящее время во многом возрастает: они приобретают не только научное, но и политическое значение.
В современный период истории все более утверждается мысль, что подлинная правдивая оценка исторического прошлого невоз­можна без анализа сложных взаимосвязей и взаимодействия соци­ально-экономических и политических процессов. Без анализа за­кономерностей репрессий невозможно точно реконструировать ис­торический процесс.
Репрессии уничтожили интеллектуальные силы страны, ко­мандный состав армии, но в большей степени пострадали люди, не
285
занимавшие видного общественного положения: крестьяне, рабо­чие, служащие, священнослужители. О масштабах репрессий дают представление следующие данные. В 1934 году арестовано 68 415 человек; в 1935 — 104 716; в 1936 — 85 530; в 1937 —779 056; в 1938 — 593 336 человек. Из них за 1937 и 1938 годы расстреляно 681 692 человека1.
Время, в котором мы живем, требует восстановления истори­ческой и юридической справедливости. Принятые правительством постановления о реабилитации жертв политических репрессий, признали беззаконием созданную в те годы практику вынесения приговоров. Значительная часть их была вынесена не судебными и не конституционными "двойками", "тройками", особыми совеща­ниями. Развитие исторических исследований в области политиче­ских репрессий затруднялось недостатком информации, жестким идеологическим давлением структур власти. Недостаток информа­ции выражался засекречиванием государством всех прямых п кос­венных документов, относящихся к репрессиям, и недоступностью этих документов для историков. Большое количество архивных документов не использовалось исследователями из-за своего со­держания, расходившегося с официальной точкой зрения. Сюда можно отнести многочисленные документы по истории коллекти­визации сельского хозяйства, раскулачивания и социального по­ложения в деревне в 20-—40-е годы.
Выявленные документальные материалы о репрессированных представляют комплекс постановлений партийных органов (П-2-фонд Далькрайкома ВКП(б), органов законодательной и исполни­тельной власти (фонды Хабаровского крайисполкома, Хабаров­ского горисполкома, гор(рай)-исполкомов, сельсоветов), Хабаров­ского горфинотдела, а также следующих фондов: "Владельцев не­движимого имущества", "Управления народного комиссариата внутренних дел по Хабаровскому краю", "Городской контрольной комиссии рабоче-крестьянской инспекции", "Рыболовецких колхо­зов", "Госархива Хабаровского края". В описях, представляющих перечисленные фонды, не всегда есть указания на документы по репрессированным гражданам. Но в отдельных отраслях об этом свидетельствуют заголовки дел, например: в фЛ 37 (Хабаровского
286
крайисполкома) on. 10 — опись секретных, документальных мате­риалов Далькрайисполкома, подлежащих сдаче на постоянное хранение; в ф. 904 (Хабаровского горисполкома) оп.2 — опись дел постоянного хранения по лишению и восстановлению избиратель­ных прав граждан за 1924—1936 годы; фонд 1736 (Госархива Ха­баровского края) оп.7 — опись дел, выявленных по секретным фондам, которые рассекречены в 1991, 1992 году; фонд 665 (Бикинского райисполкома) оп.1 — без названия, но посвящена раскулаченным и лишенным избирательных прав; фонд 1802 (исполкома района им. П.Осипенко) — заголовки дел говорят о содержании документов.
В описях фондов сельсоветов документы о репрессированных (раскулаченных и лишенных избирательных прав) не выделены за­головками и сосредоточены в протоколах собраний бедноты или сельских сходов, в "кулацких делах". Каждое дело хранит доку­менты конкретного человека.
По виду документы делятся на:
1. Справки (сельсоветов, райисполкомов), выписки (из протоколов собраний), документы органов прокуратуры.
2. Описи имущества, окладные листы по сельхозналогу, акты о разделении имущества, акты о конфискации имущества.
3. Переписка (телеграммы, информационные письма).
4. Личные документы раскулаченных и лишенных избирательных прав (ходатайства, заявления).
5. Доносы.
6. Экономико-политические характеристики районов.
Граждан, подвергшихся репрессиям, можно разделить на ку­лаков, "врагов народа" и "лишенцев". Это были: крестьяне (имевшие крепкое хозяйство и использующие наемный труд), бывшие офицеры белой армии, священнослужители, бывшие слу­жащие, жандармы, купцы, интеллигенция, казаки, корейцы и ки­тайцы.
В одном из дел с материалами и списками лиц, лишенных из­бирательных прав, по г.Хабаровску (фонд Хабаровского крайис­полкома) приводится извлечение из Конституции РСФСР, ст. 68-
287
69, о том, кто лишается избирательных прав и па каком основа­нии.
"Не могут быть избранными и не избираются:
а) лица, прибегающие к наемному труду с целью извлечения прибыли;
б) лица, живущие на нетрудовой доход;
в) частные торговцы;
г) духовнослужители;
д) служащие и агенты бывшей полиции, жандармерии, охран­ных отделений;
е) душевнобольные;
ж) осужденные"2.
Далее идут списки людей, которые были "кандидатами" в ГУ--ЛАГи и спецпоселения. Миллионы людей арестовывались без суда и следствия не за какие-то конкретные преступления, а по доносам, за принадлежность*к враждебному социальному слою. Особенно­стью карательной политики государства было создание спецука­зов, постановлений по "очистке" государства от "преступников".
Долгое время все документы с информацией о репрессиях на­ходились на спецхранении. На каждом из таких документов стоял гриф "СЕКРЕТНО" или "СОВЕРШЕННО СЕКРЕТНО". Вот письма за подписью М. Калинина краевым, областным и губерн­ским исполкомам за 22 февраля 1926 года о чистке госучреждений. Здесь подчеркивается: "...наш госаппарат ощущает пока недоста­ток вполне подготовленных кадров красных специалистов и адми­нистраторов, в силу этого вынужден пользоваться работниками*не только из партийных и беспартийных рабочих и крестьян, но и в значительной степени силами интеллигенции, а также специали­стами, которые иногда являются враждебно настроенными к Со­ветской власти". А потому Президиум ВЦИК предлагал прово­дить проверку личного состава госучреждений в порядке плановой работы РКИ по линии улучшения госаппарата3. Все это предпола­гало не что иное, как "чистку", т.е. поиски так называемых "врагов народа".
В 1929—1930 годах на Дальнем Востоке образовался многоты­сячный поток раскулаченных. В начале 30-х годов крестьянство
288
стало главным источником формирования рабочей силы, которая принудительно эксплуатировалась. В 1930 г. кулаками называли всех крестьян, которые имели крепкое хозяйство и свои убеждения.
Особо широкие масштабы приняло раскулачивание после по­становления ЦК ВКП(б) от 30 января 1929 г. "О мероприятиях по ликвидации кулацких хозяйств в районах сплошной коллективиза­ции". В них устанавливались контрольные цифры по раскулачива­нию — 3-5%, что в 1,5 — 2 раза превышало наличие кулацких хо­зяйств. Это означало, что под раскулачивание попадали не только кулаки, но и часть середняков.
В 1930—1931 гг. в Дальневосточный край было выселено 6 778 крестьянских семей из Татарии, Центрально-Черноземной облас­ти, со Средней Волги, Украины и Белоруссии. Кроме этого в са­мом ДВК было раскулачено 2922 семьи, но все они были оставле­ны в пределах края, который испытывал острую потребность в ра­бочей силе41.
Под грифом "Совершенно секретно" значится, например, по­становление Далькрайисполкома № 63 от 29 июля 1931 г. "О рас­селении кулаков из районов, коллективизированных свыше 50%", в котором предлагается "РИКам и Горсоветам всю практическую работу по ликвидации кулачества и расселению проводить в соот­ветствии с секретной инструкцией Президиума ВЦИК СССР от 4 февраля 1930 года; ...раскулачиванию и выселению кулацких хо­зяйств должна предшествовать широкая массовая работа среди колхозников, бедноты и середняков. ... конфискуемое у кулаков имущество, особенно жилые и прочие постройки передавать в пер­вую очередь ближайшим красноармейким колхозам"5.
В личных делах "раскулаченных" налицо свидетельство безза­кония в отношении крестьян. Вот пример такого "раскулачивания". Житель с.Игнатовки Бикинского района Мазур Иван Филиппович был арестован в 1933 году, лишен избиратель­ных прав на основании того, что его хозяйство было признано ку­лацким. Кроме того, он не выполнил твердого задания. Его семья ждала выселения за пределы края. Обвинение Мазура было по­строено на клевете. Но жена Мазура подала ходатайство район­ному прокурору, который в ходе проверки выразил протест по по­
289
воду раскулачивания семьи Мазура. Исполком Бикинского райсо­вета отклонил протест. Только настойчивость райпрокурора и вмешательство прокурора Приморской области довели дело до конца. Мазур Иван Филиппович и члены его семьи были восста­новлены в правах. Решение Бикинского райисполкома было отме­нено6. Но это было нетипичное дело того времени.
У тридцатилетней жительницы участка Силан Бикинского района, Гаевой Марии Никитичны с шестью детьми и 85-летией матерью, судьба сложилась по-иному. Мужа осудили, семью оста­вили без средств к существованию. Документы, содержащиеся в деле "кулака" Гаева, позволяют проследить жизненный путь лю­дей, которых поставили вне закона7.
В архивных документах имеются свидетельства неприятия кре­стьянами этой политики. Зажиточный, в прошлом торговец, Мар-футин Агей, придя в сельсовет, выразился по адресу председателя: "Вы только можетс'разрушать, а не строить, разоряете крестьянст­во!" (с.Некрасовка). На собрании бедноты середняк — антисовет­ский элемент Слепенков — по адресу сельсовета и актива села кри­чал: "Вы, гады, принимали контрольную цифру на хлеб, вы и вы­полняйте". (с.Князеволконка).
Эта сводка составлена начальником СПО ПМОГПУ ДВК То-ропкиным и начальником 2-го отдела СПО ПП Лепиным на 15 ян­варя 1932 г. В основу данной спецсводки с грифом "Совершенно секретно" положен материал 10 сел и красноармейской коммуны им.Сталииа. Все приводимые факты являются характерными и для других сел района8.
А вот документ, иллюстрирующий меры, принятые после вы­ступлений Марфутина Агея из с.Некрасовка. Это выписка из про­токола заседания комиссии по лишению и восстановлению изби­рательных прав при Президиуме Горсовета от 8 августа 1935 г.
"Гр.Марфутин Агей Иванович был лишен прав в 1931 году 18 января, Некрасовским РИКом; в этом же году, в марте месяце, по­становлением Президиума ДКИКа был восстановлен в избира­тельных правах. В 1932 году гр.Марфутину было дано твердое за­дание Хабаровским горсоветом и хозяйство признано кулацким. В 1934 году во время перевыборов Совета Некрасовский сельсовет
290
лишил Марфутина права голоса... В просьбе о восстановлении в избирательных правах Марфутину отказать, как не имеющему 5-летнего стажа общественно полезной работы. Просить Президиум Горсовета подтвердить лишение права голоса Марфутина. Пред­седатель комиссии — Архарова, секретарь — Лопатина"9.
А вот еще одна сводка по Хабаровскому району. В ней дается характеристика проведения коллективизации на селе, указаны по­литически неблагонадежные села: "Петровичи" — 99 хозяйств, на­селение — 566 человек, наличие кулацко-зажиточной прослойки — антисоветского элемента, которым проводится систематическая антисоветская агитация, направленная к срыву проводимых хозяй­ственно-политических кампаний. На учете стоит 12 человек.
"Троицкое"— 133 хозяйства, 623 человека населения. Село на­сыщено кулацким элементом — купцами, спекулянтами рыбой и пушниной в прошлом. В 1930 году ликвидирована контрреволю­ционная группировка и изъято 5 человек. На учете стоит 12 чело-
век
Итого приведено свыше 22 объектов, неблагонадежных в по­литическом отношении, засоренные классово чуждым элементом. Активность антисоветского элемента в последнее время возросла. Деятельность его идет по трем направлениям:
1. Усиленное сопротивление хозяйственно-экономическим кампа­ниям на селе.
2. Антисоветская пораженческая агитация.
3. Террор и попытки к организованной контрреволюционной дея­тельности.
Всего по Хабаровскому району состоит на учете кулацко-зажиточного и антисоветского элемента — 211 человек. По соци­альному положению: кулаков и зажиточных — 114 человек, серед­няков — 88 человек, бедняков — 44 человека. Кроме того, на учете состоит 21 человек ороченских шаманов и кулаков (гольды и удэ­ге), которые ведут среди орочей антисоветскую агитацию, стара­ются не допускать сдачи пушнины государственным заготовитель­ным организациям, противодействуют культурным мероприятиям, проводимым Комитетом Севера*0.
291
Таким образом, ломка производственных отношений в деревне выливалась в массовые репрессии против крестьянства.
В конце 20-х — 30-е годы противоречия между СССР и Япони­ей сильно обострились. В этих условиях усилилась волна подозре­ний со стороны органов власти ДВК в отношении корейского па-селения, обвиняемого в шпионаже, измене, предательстве. В 1935 г. произошло расформирование двух корейских национальных пол­ков, входивших в состав Особой Дальневосточной армии.
В 1937 г. началось массовое переселение корейцев с Дальнего Востока. Об этом свидетельствуют циркулярные письма Далькрай-кома ВКП(б), Далькрайисполкома, УНКВД по ДВК, партийным и советским органам Приморской области от 28 августа и 9 сентября 1937 г. В них даются указания, как организовать выселение корей­ского населения в Южно-Казахстанскую область, район Аральско­го моря, озера Балхаш и Узбекскую ССР. Определить следующие мероприятия но выселению:
1. Переселение начать с 25 сентября 1937 г. и окончить к 15 октяб­ря 1937 г.
2. Переселенцам разрешено брать с собой имущество, хозяйствен­ный инвентарь и живность.
3. Возместить стоимость оставленного имущества деньгами или аккредитивами.
4. Не чинить препятствий желающим выехать за границу.
5. Райкомам организовать своевременную уборку посевов высе­ленным коренным населением.
6. Перевести учебные заведения по месту жительства1 [.
Всего было переселено корейцев в 1937 г. в Казахстан и Узбе­кистан 17 эшелонов, всего по Хабаровской области: семей — 4 533; людей — 20 344.
Таким образом, депортация корейцев явилась репрессивным актом сталинского правительства против целого народа, внесшего большой вклад в развитие экономики и культуры Дальневосточ­ного края.
Сегодня можно сказать, что в последние годы проделан боль­шой путь в рассекречивании документов по данной теме и тем са­
292
мым открыта дорога к взвешенному анализу процессов, происхо­дивших в 30—40-е годы XX века на Дальнем Вост<же.
* // Источник". № 1. 1995. С. 120.
2 ГАХК. Ф. 904. Оп. 2. Д. 58. Л. 1.
3 ГАХК. Ф. 137. Оп. 10. Сч. Д.28. Л.5.
4 Земсков В.Н. Спецпоселенцы (по документам НКВД-МВД СССР) // Со­циологические исследования. 1990. № 11. С. 12.
5 ГАХК. Ф. 137. Сч. Оп. 4. Д. 229. Л. 39.
* ГАХК. Ф. 665. On. 1. Д. 98. 7 ГАХК. Ф. 665. Оп. 1.Д.49.
* ГАХК. Ф. 904. On. 1. Д. 14. Л. 82,96. » ГАХК. Ф. 137. Оп. 9. Д. 10. Л. 2.
Ф.904. On. 1. Д. 14. Л. 262-269. " П-339.0п. 1. Д. 336. Л. 23.
Н.В. Абрамова Владивосток
ПРИНУДИТЕЛЬНЫЙ ТРУД И ПРОБЛЕМЫ ФОРМИРОВАНИЯ ТРУДОВЫХ РЕСУРСОВ В ДАЛЬНЕВОСТОЧНОМ РЕГИОНЕ РОССИИ По материалам зарубежных публикаций (1965—1985 гг.).
Понятие "трудовые ресурсы", в отличие от понятия "рабочая сила", является более широким; оно включает в себя все трудоспо­собное, как работающее, так и не работающее население опреде­ленного возраста.
Формирование трудовых ресурсов на Дальнем Востоке исто­рически было тесно связано с особенностями заселения: население пополнялось, в основном, за счет механического прироста.
Дальний Восток относился (и относится в настоящее время) к трудонедостаточным регионам, по сравнению с центральными районами России он заселен слабо. Численность населения, раз­мещенного на площади 6,2 млн кв. км, — 7,941 млн чел. (на 12.01.
293
1989 г.). Причина этого — в большой удаленности от центра стра­ны, в суровых климатических условиях, особенностях развития хо­зяйства. Именно здесь, на Дальнем Востоке, особенно ярко про­явилась несбалансированность между дефицитом работающих, с одной стороны, и низким уровнем экономической заинтересован­ности— с другой.
Заселение и Дальнего Востока и формирование его трудовых ресурсов строго регулировалось и организовывалось государст­вом. Советское государство выдвигало на первый план в качестве приоритетных задачи по организации и развитию производства, социальная сфера значительно отставала. Возникавшее недоволь-' ство условиями жизни на Дальнем Востоке смягчалось проведение ем ряда мер по снижению цен, предоставлением некоторых льгот, но, кроме того, усиливалось идеологическое воздействие.
Искусственно созданная социальная структура со всевозмож­ными запретами и ограничениями КЗОТ, пропиской, отсутствием паспортов у колхозников и т.д. до середины 50-х годов позволяла распоряжаться перемещением масс людей, решать кадровые во­просы в своих интересах, контролировать общественную жизнь.
В 50-е годы усилились последствия рассогласования государ­ственной политики по формированию стабильного населения и трудовых ресурсов на Дальнем Востоке и обеспечению их пеобхо- ] димым комплексом условий жизнедеятельности. Это вело к значи- j тельной текучести кадров, постоянной нехватке рабочей силы.       ;
В 60—80-е гг. складывалась новая социальная политика фор- \ мирования населения и трудовых ресурсов региона, так как интен- ! сивное хозяйственное освоение природных богатств Дальнего Вое- \ тока невозможно без обеспечения кадрами нужд растущего произ- 1 водства, что в свою очередь связано с решением двух взаимосвя- j занных задач: с одной стороны, переселение, а с другой — закреп- j ление работников на новых местах. В этот период проблемы наро- I донаселения, кадрового потенциала Дальнего Востока оказались в центре внимания не только отечественных, но и зарубежных иссле­дователей, которые обращали внимание на экономическую, идео­логическую и административную стороны региональной социаль­ной политики.
294
Одним из авторов, пытавшихся проанализировать экономиче­ские меры, принимаемые Советским правительством для решения этих проблем, на основе исторической ретроспективы, был про­фессор географии, канадский ученый Р. Норт. "С начала тридца­тых годов, — писал он, — Советское правительство стало приме­нять заработную плату с зональными надбавками для привлечения рабочих на север и восток. Пересмотр этой системы в 1960 г. в свя­зи с оттоком населения из рабочих поселков не дал результатов. Поэтому Советское правительство было вынуждено вернуться в 1968 г. к системе зарплаты с надбавками для привлечения людей на Дальний Восток". Аналогичной точки зрения придерживался из­вестный английский экономист, профессор Е.С. Кирби, который отмечал, что заработная плата, премии, квартиры и другие льготы, отмененные после смерти Сталина, восстановлены снова. Льготы, распространенные вначале на шахтеров, лесорубов и работников близкого по типу производства, были увеличены и распростране­ны на работников легкой и пищевой промышленности, народного образования и здравоохранения, сферы обслуживания и другие ка­тегории трудящихся. К льготам относились подъемные для переез­да и устройства на новом месте, зарплата с возрастающим коэф­фициентом, чтобы закрепить людей за работой и регионом. Одно­временно были приняты специальные меры, чтобы вызвать приток сельского населения в колхозы и совхозы на юге Дальнего Восто­ка. Э. Миллер, профессор Торговой Академии Вашингтонского университета, к системе льгот также относила снабжение населе­ния импортными товарами.
Пионерный характер освоения Дальнего Востока определял особенности качественных параметров населения и трудовых ре­сурсов — превышения доли лиц молодого возраста, многонацио­нальный состав и др.
В молодых рабочих кадрах нуждались прежде всего горнодо­бывающая, рыбная промышленность, лесозаготовки. Значитель­ная часть молодежных контингентов в составе работающих была выгодна плановым органам еще и потому, что более мобильная и романтически настроенная молодежь быстрее адаптировалась в тяжелых климатических и социально-бытовых условиях Дальнего
295
Востока. Тем не менее длительная эксплуатация этого тезиса имела негативные последствия в решении вопроса стабилизации трудо­вых ресурсов.
Зарубежные авторы также подчеркивали идеологическое обоснование региональной социальной политики. В частности, Е.С. Кирби писал, что исторически идеологические мотивы ми­грации были всегда сильны, что-то подобное этому имело место и в 60—70-е годы, когда многие молодые люди ехали на Дальний Восток, влекомые общим духом приключений или потребностью заработать "большие" деньги. В 1977 г. в работе "Образование и социально-экономические изменения на советском Дальнем Вос­токе" Дж. Стефан отмечал,.что в настоящее время "партия" распо­лагает лишь ограниченными средствами для сохранения уровня населения на Дальнем Востоке. "Призывы и стимулирование заме­нили административные приказы. Однако новые меры, лишенные принудительных санкций, имеют небольшой успех. Льготные ус­ловия заработной платы, перспективы получения удобного жилья и энергично культивируемый миф о молодежи, слетающейся в Си­бирь и на Дальний Восток, движимой романтикой, естественной для юношества, желанием быть полезным обществу, не решают демографических проблем региона".
Занятое население региона традиционно пополнялось за счет организованного набора рабочих (оргнабор), сельскохозяйствен­ного переселения, вольного найма, общественного призыва, при­езда специалистов по направлениям.
Численность рабочих Дальнего Востока увеличивалась за счет нескольких источников, среди которых рабочие из других районов страны, колхозное крестьянство, демобилизованные и т.д.
Однако нужно отдать должное тем зарубежным авторам, ко­торые реалистически оценивали факты использования в советской экономике принудительного труда как средства, в частности по­зволяющего административным путем компенсировать отсутствие нормальных, здоровых экономических отношений. Так, Р. Норт со ссылкой на произведение А.И. Солженицина "Архипелаг Гулаг" указывал, что "значительная часть промышленности и строитель­ства велись принудительным трудом, а механизация и поясные
296
надбавки к заработной плате, которые пришли на смену принуж­дению в конце 50-х годов, были недостаточны, чтобы создать ус­тойчивые трудовые ресурсы". Дж. Стефан в исторических очерках "Русский Дальний Восток. История", опубликованных в 1994 г., отмечал (со ссылкой на Магаданский архив), что "более 90% чис­ленного состава рабочей силы Дальстроя (30—40-е гг.) — заклю­ченные". В статье П. Мерфи "Советские шабашники: материаль­ные стимулы к труду" имеется высказывание о том, что и в 80-е го­ды на различных малоквалифицированных работах использова­лась такая категория людей, как "бичи" (бывший интеллигентный человек) или "бамовцы". Люди, чьи жизни были разрушены пре­быванием в трудовых лагерях во время сталинского режима, про­живают в больших количествах на Дальнем Востоке. Ныне это беспомощные алкоголики без каких-либо документов и фиксиро­ванного места жительства. Их эксплуатируют, принуждая рабо­тать за ничтожное жалованье, угрожая разоблачением, если они откажутся".
Наряду с этим имеются работы, в которых делаются попытки представить, например, организованные формы пополнения тру­довых ресурсов историческими модификациями "принудительного груда".
Например, А. Сандерс в статье "Рабочие Азии, переселяйтесь!" и П. Фолкенхейм в рецензии на книгу Р. Йенсена, Т. Шабата и А. Райта "Советские природные ресурсы в мировой экономике" пи­сали, что Москва хочет излишки рабочей силы из Средней Азии переместить для строительства объектов в Сибири и на Дальнем Востоке, где рабочей силы — недостаток. Местное население Средней Азии, которое является, в основном, сельским и обычно не умеет говорить по-русски, сопротивляется переселению. "Кремль" раскрыл детали политики перемещения рабочей силы, которая может разбить однородность мусульманских республик Средней Азии и постепенно рассеять сосредоточенное там нерус­ское население". В качестве одного из примеров, которые приво­дят зарубежные авторы в подтверждение наличия системы мер 44 принудительного труда", можно привести высказывания П. Мер­фи об использовании населения "на сезонных, обычно сельскохо­
297
зяйственных работах по приказу местных исполкомов, получаю­щих задание: послать "па картошку" (в популярной форме) — от партийных органов".
Обсуждая результаты проводимой на Дальнем Востоке соци­альной политики, зарубежные авторы отмечали ее неоднозначные ^результаты. В частности, Дж. Стефан писал, что Советское прави­тельство применяло специальные меры для удержания и увеличе-i ния населения на Дальнем Востоке, но они были непоследователь­ны и не дали делаемых результатов. На Дальнем Востоке наблю-Iдался с 50-х годов сдержанный рост населения. "Количество при-| бывших из других районов СССР компенсировалось постоянным \ потоком отъезжающих. Степень текучести кадров особенно была высока на Сахалине, где в 60-х годах около 97% трудовых ресурсов / состояло из переселенцев. Высокая степень мобильности населения затрудняла экономическое планирование". Казалось, что прнвиле-1гии и призывы, подчеркивал Е.С. Кирби, не перевешивали сурово-*сти и уединенности жизни в регионе, сохранялись хроническая не­хватка и текучесть кадров.
Поощрительная система заработной платы, введенная в 1968 г., отмечал Р. Нор г, по-видимому, себя оправдала. Дальний Вос­ток достиг самой высокой межрайонной скорости миграции по РСФСР после Северного Кавказа, а в течение периода с 1959 по 1972 гг. на Дальнем Востоке наблюдалась гораздо более высокая степень приживаемости населения, чем в Восточной и Западной Сибири. Кроме того, так как большинство переселенцев были мо­лодыми, то в регионе выросла рождаемость, указывал Е.С. Кирби. В результате в ДВЭР наблюдались самые высокие темпы роста на­селения в республике, в то время как по РСФСР они уменьшились на 14,6%. Поощрительная система заработной платы не могла полностью объяснить приток населения на Дальний Восток, счи­тали Р. Норт и Е.С. Кирби, у которых сложилось мнение, что предполагаемые переселенцы из европейской части СССР часто предпочитали юг Дальнего Востока даже без зональных коэффи­циентов. Несмотря на то, что население в регионе выросло, Р. Норт и П. Фолкенхейм считали, что в общем вопрос о трудовых ресурсах еще далек от разрешения. По мнению профессора
298
X. Кимуры и публицистов Г. Соренсона и М. Хенли, Дальний Вос­ток по-прежнему страдает от специфической нехватки квалифици­рованных рабочих, среди которых высока текучесть кадров.
В этих условиях зарубежные авторы видят выход для ДВЭР в более полном использовании имеющихся в регионе трудовых ре­сурсов. То, что это возможно, доказывается следующим образом. Степень участия в общественном труде на Дальнем Востоке вто­рых членов семьи является одной из самых низких по РСФСР. Это объясняется недостаточным обеспечением региона детскими учре­ждениями и тем, что во многих городах женщины не могут полу­чить работу, поскольку в основных отраслях промышленности применяется мужской труд. Кроме того, в регионе низка произво­дительность труда и поднятие темпов ее роста является значитель­ным резервом развития экономики. В целом, при сохранении су­ществующей политики формирования населения и известной демо­графической ситуации в стране, источники, откуда прибывают пе­реселенцы на Дальний Восток, могут скоро иссякнуть, считает Р. Норт.
Подобная постановка проблем формирования населения и трудовых ресурсов на Дальнем Востоке СССР в работах зарубеж­ных авторов не является новой для отечественных исследователей. Эта точка зрения начала складываться в начале 60-х годов и окон­чательно утвердилась в 70-е годы в трудах Е.С. Русанова, Л.Л. Ры-баковского, А.Н. Гладышева и других.
А.В. Терехович г. Владивосток
МОИ ВОСПОМИНАНИЯ
О политических репрессиях 30-х годов
Наши средства массовой информации периодически освещают вопросы, связанные с культом личности Сталина. И это правомер­но, ибо культ Сталина — это горькая историческая правда, при­
299
несшая нашему народу столько неимоверного горя и страданий, что о ней нельзя молчать.
Были уничтожены честные хозяйственные руководители, рядо­вые коммунисты, ученые, члены коммунистических партий, рабо­тавшие в аппарате Коминтерна, командиры Красной Армии — выдающиеся полководцы, цвет наших Вооруженных Сил. Обез­главлена армия, обезглавлена промышленность, и это накануне войны с фашистской Германией. И еще усугублялась эта человече­ская трагедия тем, что они не просто погибали, а в сознании боль­шинства людей уходили из жизни с клеймом предателей Родины и врагов народа. Сталин обнажил меч против своего народа, и ни­какого забвения ему и его "опричникам" быть не может.
Но к сожалению, еще и сейчас среди нас находятся люди, пы­тающиеся убедить нас забыть о прошлом. Некоторые мечтают о возврате к прошлому, они и по сей день обожествляют своего идо­ла, которому годами рабски поклонялись и волю которого выпол­няли.
Сталин умер, нет Сталина. Но его верные служители, его щу­пальца, еще остались, они живут спокойно, их не омрачает про­шлое, они растят внуков, отдыхают на дачах, до умиления слуша­ют хорошую музыку, некоторые из них даже получают персональ­ные пенсии — словом, старость обеспечена.
Но мы, их жертвы, оставшиеся в живых случайно, не забыли их черных дел. Не забыли, как они наклеили нам ярлыки "врагов на­рода", брали отпечатки наших пальцев, чтобы случайно от них не убежали. Мы не забыли и хорошо помним, как они творили безза­коние и произвол — арестовывали безвинных, а их семьи выбра­сывали на улицу, обрекая на муки и страдания, сколько осиротили детей, матерей и жен, сколько пролито слез! Они пользовались изуверскими методами и недозволенными средствами при допро­сах своих жертв, выбивая из них ложные, нужные им показания.
Своими действиями они растоптали тогда человеческую мо­раль и нравственность. Их нельзя называть людьми, им чужды по­нятия совесть, милосердие и человеческое сострадание. Без души и сердца, как железные роботы, они совершали свои черные дела. И после всего этого они хотят, чтобы мы забыли об этом?
300

No comments:

Post a Comment