В настоящее время Республика Корея, входящая в первую тройку стран с самой высокой плотностью населения в мире, очевидно, не будет повторять политику ФРГ, которую та проводила в отношении советских немцев. Немного желающих найдется при нынешнем политическом устройстве КНДР поселиться на ее территории, несмотря на то, что плотность населения на севере полуострова в три раза ниже, чем на юге.
Руководители Всесоюзной ассоциации советских корейцев (BACK) в центральной и местной печати изложили свою позицию в газете КПСС "Правда" от 13 ноября 1990 года и приморской краевой газете "Красное Знамя" от 16 февраля 1991 года, а вице-президент BACK по Дальневосточному региону 20 февраля 1991 года доложил на совещании в Приморском краевом Совете народных депутатов программу "по добровольному и организованному переселению советских корейцев из Средней Азии и Казахстана в Приморский край на постоянное место жительства и принятию участия в социально-экономическом развитии края", где предлагались конкретные сроки создания корейской автономной области в составе Приморского края в два этапа к 2000 году, назывались конкретные районы заселения и говорилось о привлечении для этих целей капиталов фирм Республики Корея, а также корейцев, проживающих в Японии, США и других странах. 27 и 29 июня 1991 года краевая газета "Утро России" опубликовала статьи Т. Кима с конкретизацией численности переселяемых корейцев (500 тысяч человек); назывались районы Приморского края: Хасаи-ский, Уссурийский, Октябрьский, Пограничный, Ханкайский, Ольгинский и Тернейский, где на "пустующих и малозаселенных" землях центральным и местным властям предлагалось "без промедления решить вопрос... образования корейского административно-территориального района".
Так писал бывший лоцман порта Посьет Т. Ким, живой свидетель насильственного переселения. Представитель нового поколения корейцев СНГ О. Ли на конференции во Владивостоке, прошедшей 11 сентября 1997 года и посвященной 60-летию депортации российских корейцев, сделал акцент на национально
231
культурной автономии и призвал думать о настоящем "во имя процветания великой России".
Для принятия взвешенного, учитывающего интересы всех сторон, решения следует тщательно разобраться в истории вопроса, в юридических аспектах, а также изучить и глубоко проанализировать общественное мнение жителей Приморья и корейцев, проживающих в Центральной Азии.
Корейцы СНГ осознают, что местные власти в настоящее время не способствуют, в большинстве случаев, улучшению жизни широких слоев населения, и хорошо понимают, сколько трудностей придется им встретить при возвращении на места прежнего проживания, прежде чем удастся реализовать их природное трудолюбие, предприимчивость, смекалку.
Естественно, что в этой ситуации репрессированные в прошлом народы и, в частности, насильственно переселенные корейцы хотели бы избавите себя в максимальной степени от бюрократических препон, прямого и скрытого Противодействия властей и недовольства местных жителей, которые порой видят в возвращающихся ранее выселенных народах конкурентов. Можно понять стремление корейцев для избежания этих вероятных негативных проявлений создать не только национальные промышленные и сельскохозяйственные предприятия, учреждения образования и культуры, но и свои органы власти, т.е. получить статус территориального автономного образования.
Все эти стремления, чаяния и планы нужно понять, но надо помнить также, что выселение народов в тс годы, при всей несправедливости этого, позволял себе не только СССР. Наши союзники по второй мировой войне — американцы после нападения Японии на Перл-Харбор ввели понятие "враждебные иностранцы", частично ограничили в правах корейцев, проживающих на Гавайях, насильно выселили всех японцев из 200-мильной зоны тихоокеанского побережья США и поместили их в концентрационные лагеря ("центры переселения") в глубине североамериканского континента. Причем сделано это было по настоянию генералитета США, несмотря на заключение ФБР и Военно-морской разведки о том, что переселенцы из Японии не создают опасности национальным
232
интересам США. Приведенные данные не оправдывают руководителей СССР и США, но характеризуют тот период истории.
Удивительно ли, что, руководствуясь тезисом И.В. Сталина об обострении классовой борьбц, опираясь на необходимость подготовки театра военных действий, опасаясь потенциального использования японцами лиц желтой расы для подрывной деятельности против СССР, руководство страны тех лет решило вместо профилактических мер и кропотливой оперативной работы среди населения Дальнего Востока поступить проще — накануне хасанских и халхи1 июльских событий и за восемь лет до начала боевых действий против Квантунской армии выселить около двухсот тысяч корейцев в центральные районы СССР?
Несомненно, переселенцы, встретив огромные трудности на новом месте, — непривычный климат, проблемы с жильем и многое другое, проявили завидные способности к адаптации, достигнув серьезных успехов в хозяйственной деятельности, в репродуктивном поведении, в воспитании нового поколения, но начали терять черты национальной культуры, навыки родного языка. По данным переписи 1989 года, корейский язык считали родным менее половины советских корейцев.
Следует отметить, что темпы роста численности корейцев на своих исконных землях за последние сто лет превосходят мировые почти в два раза. С 1883 по 1983 год население мира увеличилось в 2,8, а население Корейского полуострова — в 5,3 раза. По прогнозам ООН численность населения к 2025 году превысит уровень 1985 года в Японии на 10, в США на 30, в Китае на 39 и в Республике Корея и КНДР, вместе взятых, на 65 %, то есть на Корейском полуострове ожидается население 100 миллионов человек.
Расселение корейцев по СССР в 1987 году но данным Госкомстата:
человек процентов Узбекистан 163 000 39 РСФСР 98000 24
Казахстан 92 000 22
233
Киргизстан 14 000 3,5 Таджикистан 11 ООО 2,5 Другие республики СССР 37 ООО 9 ИТОГО 415 000 100
В Приморском крае по данным последней переписи населения насчитывалось 8500 советских корейцев, около тысячи из них состояли членами не менее пяти этнических центров и ассоциаций, самая крупная из которых — "Сучан" в Партизанске — насчитывала более 400 человек. К середине 1997 года корейская диаспора Приморья, по словам ответственного чиновника краевой администрации, возросла до 26 000, и до 7000 человек выразили желание возвратиться в ближайшие годы.
Формальный анализ наших исследований 1991 года1 позволял ожидать возвращения в Приморье из Средней Азии и Казахстана 25-30 тысяч корейцев в 1992 году, до 55 тысяч в 1993-1995 годах и 30-35 тысяч в 1996-2000 годах при условии создания в крас территориальной автономии. Однако фактически ситуация менялась под воздействием ряда факторов:
роста исламского фундаментализма в Центральной Азии ("Русские в Рязань! Татары в Казань! Корейцы и дунгане, будете рабами!")2;
реанимации национализма и шовинизма в Российской Федерации и, в том числе, в Приморье (представители "Памяти" милостиво пообещали "не травить инородцев..." и "не устраивать еврейские погромы на священной земле Хасана. Но при условии, что всякие там тюрки или семиты не станут оставаться у власти над многострадальным русским народом")3;
отказа лидеров корейских общественных организаций СНГ от декларирования территориальной автономии с переносом центра тяжести на возрождение национальной культуры. Эти и ряд других факторов несколько снизили точность прогнозов, но, в целом, тенденции процесса естественной миграции сохраняются.
Еще в 1989 году Верховный Совет СССР, преследуя цели гу- "; манности и справедливости, принял декларацию, в которой заявил, что "осуждает практику насильственного переселения целых
234
пародов... и попрание прав человека и норм гуманности на государственном уровне больше никогда не повторится в нашей стране". В начале 1991 года Верховным Советом РСФСР принят Закон "О реабилитации репрессированных народов", статья 6 которого гласит о праве на возвращение родины, а статья 4 запрещает всякую агитацию, препятствующую выполнению этого закона, В 1993 и в 1996 годах высшими органами государства принимались решения о реабилитации народов и по проблемам национально-культурных автономий.
Конкретные действия, которые должны следовать за декларациями, ие могут не учитывать результатов изучения общественного мнения.
Оценка насильственного переселении целых народов (данные в процентах от числа опрошенных, там, где сумма альтернатив менее 100 процентов, часть респондентов затруднились с ответом, дали свой инициативный ответ или от ответа уклонились)
корейцы приморцы приморцы 1991 1991 1997
Это был произвол и беззаконие 80 65 49 В этом проявилась мудрость руководства тех лет 5 10 19
Отношение к протестам местных жителей против возвращения ранее насильственно выселенных народов, %
корейцы приморцы приморцы 1991 1991 1997 Протесты местных жителей осуждают безоговорочно 22 12 8 Осуждают, но беспокойство местных жителей понимают 55 54 40 Не осуждают 16 24 28
235
Можно ли отнести к исконно корейским землям места проживания корейцев в Приморском крае до 1937 года, %
корейцы приморцы приморцы 1991 1991 1997
Можно 29 9 5 Нельзя 44 67 56 Затрудняются ответить 25 22 37
Анализ распределений ответов только по приведенным выше вопросам показывает заметный рост среди населения некомпетентности, националистических тенденций и ностальгии по! "твердой руке".
Один из респондентов-славян в опросе 1997 года считает, что! "целесообразно не заостряться на этой проблеме", а сделать подробный анализ всех инициативных ответов и вербальных заявле-] ний респондентов в отдельном исследовании этнопсихологии социума.
Общественное мнение трудоспособного населения Южного? Приморья в целом благоприятно по отношению к возвращению,; культурной автономии и участию корейцев СНГ в интенсивном.] развитии Приморского края, но без нарушения сложившейся за последние 60 лет системы расселения жителей Дальнего Востока.
Общественное мнение корейцев Центральной Азии свидетельствует о их высокой готовности к рыночной экономике и о желании возвратиться на Дальний Восток, в Приморский край, до 100-1 120 тысяч человек к 2000 году при условии образования террито-1 риальной автономии. Заметные изменения в этот процесс могут! внести рост межнациональной напряженности и исламского фун-j дамеитализма в Центральной Азии, рост националистических тен-1 денций в Приморье и, главным образом, принятие конкретных] программ экономического и социального развития Дальнего Востока. Корейцы — граждане России способны внести весомый! вклад не только в интенсификацию сельского хозяйства и сферу] обслуживания, они готовы участвовать в глубокой переработке!
236
сырья и в развитии передовых технологий наукоемких производств.
» По материалам изучения общественного мнения трудоспособного корейского населения Казахстана, Киргизстана и Узбекистана в октябре-ноябре 1991 года (п=394). НИЦ "Ориент", ДВГУ.
Приводя гея данные опросов респондентов Южного Приморья в марте-апреле 1991 года (п=1610). НИЦ 'Юриент", ДВГУ.
Используются результаты исследований июля-августа 1997 года в Южном Приморье. Хабаровске и Благовещенске (п=611). ЛИОМ Института истории ДВО РАН.
2 Из дневника включенного наблюдения в поезде Новосибирск-Ташкент. Фразу эту произнесла пассажирка-славянка в октябре 1991 года, приписав авторство узбекам-националистам. В сентябре 1994 года то же повторил корссц-нспспонср в поселке Бахбахты (Казахстан).
3 // Прпморсц. 12 марта. 1991.
Е.И. Тапцуренко,
зав. архивохранилищем документов общественно-политических партий и движений государственного архива Приморского крал
ДЕПОРТАЦИЯ КОРЕЙСКОГО НАСЕЛЕНИЯ ПРИМОРЬЯ В ДОКУМЕНТАХ ГОСУДАРСТВЕННОГО АРХИВА ПРИМОРСКОГО КРАЯ (1937—1940 гг.)
Тема депортации корейского населения с Дальнего Востока долгое время была закрытой, у исследователей не было доступа к архивным источникам. В июне 1991 года постановлением Кабинета Министров СССР отменены (со снятием грифа секретности) постановления Совнаркома СССР и ЦК ВКП(б) от сентября — октября 1937 года о выселении корейцев с территории Дальневосточного края, и наконец-то историки и публицисты получили возможность исследовать ее.
237
Впервые набор документов о депортации был опубликован в "Белой книге о депортации корейского населения России в 30-х — 40-х годах" в 1992 году, затем в журнале "Отечественная "'история" № 6, 1992 год. В 1992 — 1993 годах в архивах России активизировалась работа по рассекречиванию^ документов, в том числе бывших партийных архивов. Вышли в свет первые серьезные исследования. Среди них обращает на себя внимание монография Б.Д. Пака "Корейцы в Советской России (1917 — конец 30-х годов)", Москва—Иркутск, 1995, последняя глава которой, написанная профессором Дипломатической академии МИД России В.Ф. Ли, посвящена депортации. При подготовке данной публикации использовались главным образом документы федеральных архивов: Государственного архива Российской Федерации, Российского центра хранения и изучения документации новейшей истории (бывший Центральный партийный архив), Российского государственного исторического архива Дальнего Востока, Центрального государственного архива Казахстана. Но проблема остается малоизученной и требует серьезной работы как с документами названных архивов, так и с архивными источниками местного уровня.
В Приморье проживала больитая часть корейского населения Дальнего Востока: по данным 1932 года, примерно 160 тысяч (в 1935 году в ДВК насчитывалось 204 тысячи корейцев). Понятно, что госархив Приморского края располагает некоторыми документами по истории депортации. Цель данной работы — обратить на них внимание исследователей, тем более что самые значительные и интересные рассекречены только в 1993—1995 годах и практически не изучены российскими историками.
Корейский вопрос занимал умы правителей России еще с дореволюционного периода. Начиная с 1991 года, когда он вновь встал на повестку дня, архив получил серию запросов из Комитета по делам национальностей Верховного Совета Российской Федерации, Дипломатической академии МИД России, местной администрации. Архивисты провели огромную работу по выявлению документов по истории миграции и расселения корейского населения Приморья. Результаты этой работы воплощены в тематическом перечне документов, хронологические рамки которого — 1915—
238
1940 гг. Документы, информация о которых включена в него, содержат сведения по землеустройству корейского населения в 20-х годах XX века, о первых попытках его расселения за пределы Приморья, численности, о приеме в советское гражданство, о попытках создания национальных территориальных единиц и самое главное — о депортации 1937 года, ее результатах. Мы посчитали, что все эти проблемы тесно связаны, и только тот, кто понимает это, сможет глубоко разобраться, почему же корейский вопрос «решился» так трагично.
Документы по истории депортации хранятся в фондах Приморского обкома ВКП(б), Уссурийского обкома ВКП(б), Приморского и Уссурийского областных финансовых отделов, райисполкомов, некоторых райкомов ВКП(б), районных и земельных отделов. Имеется упас и фонд «Коллекция документов по переселению корейского населения из Приморья в 1937 году». По видовому составу это постановления, письма, телеграммы органов власти, справки, заявки на вагоны, списки переселяемых, населенных пунктов, экономические показатели корейских колхозов, протоколы заседаний областных и районных троек по переселению и их отчеты, спецсообщеиия органов НКВД о настроениях среди выселяемых, описи и акты оценки имущества корейцев, акты приема посевов и имущества, его списания и уценки, ведомости на выдачу пособия при переселении, акты комиссий по ревизии финансовых расходов районных троек по переселению, жалобы переселенцев.
Весь комплекс хранящихся документов по тематике можно условно разделить на две группы: 1) по вопросам организации переселения; 2) о финансовых расходах на переселение и расчеты по обязательствам, выданным переселяемым.
К сожалению, немного сохранилось документов со сведениями о ходе депортации, условиях перемещения людей, их медицинском, бытовом обслуживании.
Начало первой очереди выселения было положено, как известно, постановлением № 1428-326сс Совета Народных Комиссаров СССР и ЦК ВКП(б) от 21 августа 1937 года. В адрес партийного и советского руководства Приморской и Уссурийской областей 29 августа 1937 года ушли письма за подписью секретаря Далькрай
239
кома ВКП(б), председателя Далькрайисполкома и начальника Краевого управления НКВД, в которых предлагалось приступить к переселению корейцев из трех районов Приморской области: Посьетского, Барабашского, Надеждинского и Молотовского, Гродековского, Ханкайского, Спасского, Черниговского, Суйфун-ского (в т.ч. г. Ворошилова), Хорольского районов Уссурийской области. Здесь же сообщалось о создании районных «троек» по переселению. Основные пункты этих писем полностью повторяли положения постановления № 1428-326сс: корейцам разрешалось брать с собой имущество, инвентарь; предложено не чинить прс^ пятствия корейцам, желающим выехать за границу1. В дальнейших посланиях оговаривался порядок возмещения стоимости оставляемого ими имущества и посевов. Оцененное имущество и весь скот, принятый организацией «Заготскот», должны быть возмещены в натуре на месте вселения. Предусматривался разный порядок возмещения колхозам и единоличникам. Колхозам выдавались обязательства, по которым правление колхоза по прибытию на место переселения могло получить установленную сумму; стоимость имущества единоличников предполагалось выдавать наличными или аккредитивами2. В дальнейшем эти предложения Далькрайко-ма и Далькрайисполкома вошли в текст постановления СНК СССР № 1527-349сс от 5 сентября 1937 года.
Еще рядом телеграмм руководство края указывало, что служащим учреждений, предприятий выплачивается зарплата на день окончания работы, выходное пособие в размере месячного оклада, отпускные, каждому члену семьи суточные по 5 рублей из расчета на 30 дней3.
Из Посьетского, Барабашского и Надеждинского районов выселили 8 корейских рыбацких колхозов. Стоимость флота колхозов оценивалась в 2,5 млн руб., долг колхозов Крайрыбакколхоз-союзу — 935 тыс. руб. Крайрыбакколхоз также должен был рассчитаться с колхозами на месте переселения: на Аральском море, озере Балхаш4.
Судя по документам, сразу же возникли некоторые сложности з организации переселения. В п.9 упомянутого постановления № 1428-326сс Далькрайкому ВКП(б) и Далькрайисполкому предпи
240
сыпалось в трехдневный срок сообщить количество подлежащих выселению хозяйств и человек. Но выяснилось, что с 1933 года, например в Приморской области, нет учета населения в национальном разрезе, поэтому первоначально ориентировались на данные на 01.01.33. Чтобы разобраться с этим вопросом, районным тройкам предписывалось провести перепись корейского населения по селам в кратчайшие сроки; так, например, в Посьетском районе — в четырехдневный срок с 31 августа по 3 сентября5 (2655 хозяйств, 14575 человек)6.
По результатам переписи составляли заявки на вагоны для людей, скота, санитарные вагоны. Для перемещения, к примеру, корейцев Ханкайского района (668 хозяйств, 3153 человека) требовалось ПО вагонов, 25 платформ для скота, 4 санитарных вагона. Для корейцев Суйфунского района (2500 хозяйств, 12000 человек) — 400 теплушек, 100 платформ для скота, но в заявке не было указано пи одного санитарного вагона7. По таким заявкам можно было бы определить, в каких условиях переселялись корейцы, но, к сожалению, у нас не имеется ни одного отчетного документа по этому вопросу.
В протоколах заседаний троек по переселению, совещаний областного руководства есть информация о том, как обсуждались вопросы обеспечения переселенцев продуктами, медицинским обслуживанием. Но как это все реализовывалось на практике? Отдельные документы (протоколы медицинских осмотров, акты о заболевших и умерших в пути корейцах) общего представления не дают.
В Государственный архив Приморского края поступили на хранение списки корейцев, составленные в 1937 году «тройками» по переселению: г. Ворошилова, Ханкайского, Черниговского, Шкотовского, Шмаковского, Ивановского, Спасского, Тернейс-кого районов, список корейского театра г. Владивостока (и только). Нет списков переселявшихся из Артема (2000 человек), Сучана (2100), Буденновского (16400), Яковлевского, Чугуевского, Хо-рольского, Ольгинского и других районов. Практика работы архивистов с имеющимися списками показала, что и они далеко не всегда полные, часто составлялись наспех, имена, включенные в
241
1
242
них, могут быть искажены. Может быть потому на большинство] запросов отдела реабилитации Информационного Центра УВД] администрации Приморского края о подтверждении выселения] корейцев мы отвечаем отрицательно (с 1992 по первую половину] 1997 года в отдел реабилитации поступило 21259 заявлений от ко-! рейцев, реабилитировано 2588). Наиболее достоверными и полны-] ми являются посемейные списки, в которых указаны имя каждого i члена семьи, степень родства, год рождения.
Выселение первой бчереди корейского населения Приморской j и Уссурийской областей завершилось к концу сентября. По состоянию на 25 сентября 1937 года в Приморской области насчитывалось 57581 корейцев, выселено было 253438 (всего 82924 чслове-'j ка)- -:j
Переселение второй очереди в обеих областях началось в пер-] вых числах октября, а закончилось к концу октября.
В документах Государственного архива Приморского края не) обнаружено итоговых данных о числе переселенных по Приморской и Уссурийской областям. В 1993 году мы сделали попытку j подсчитать их количество по районам. При этом приходилось от-» талкиваться от разных по происхождению цифр, так как не все отчеты районных троек сохранились, часть данных относилась к началу 1933 года. В результате получилась цифра 120 тысяч человек, но она, конечно, очень неполная.
Документы архива свидетельствуют, что в 1937 году из Приморья, по-видимому, были выселены не все корейцы. В апреле 1938 года Приморский облисполком принял ряд постановлений о приеме в советское гражданство корейцев. Судя по характеристикам, все они либо прибыли в СССР до 30-х годов, либо родились в СССР и работали в 1938 году на разных предприятиях Приморья. В документах краевых органов статистики за 1938—1939 годы сведений о корейцах не обнаружено.
Как следует из письма руководства Дальгосрыбтреста, направленного подведомственным рыбокомбинатам 20 сентября 1937 года, в период переселения разрешалось оставить на лову некоторые единицы рыболовного флота с корейскими командами до конца года. О судьбе этих корейцев также неизвестно. Никаких
сведений о корейцах, пожелавших переправиться за границу, «тройки» по переселению не предоставили.
Очень интересным является комплекс документов о расчетах с переселенными корейцами. Сохранились отдельные ведомости на выдачу пособий по переселению, акты оценки и приема имущества у переселяемых, и даже обязательства. По нашим документам невозможно установить, сколько именно средств затрачено на эти цели, они лишь подтверждают, что такая работа осуществлялась. Долгое время финансовые органы края разбирались с отчетностью «троек» по переселению. Установить более или менее точно, какая именно сумма была затрачена на переселение, удалось только в апреле 1938 года. В докладной записке Приморского областного финансового отдела от 23 апреля 1938 года «О состоянии расходов, отпущенных средств из резервного фонда, СНК CCCJP по оплате расходов по переселению корейского населения...» указа, ю, что Приморской области отпущено 41886255 руб., израсходовано 17319793 руб., перечислено неиспользованными 22626480 руб. При этом к апрелю большинство «троек» не представило окончательных расчетов, в их действиях обнаружено много нарушений финансовой государственной' дисциплины; деньги на переселение они зачастую использовали на личные, местные нужды9. Осенью 1937 года йришлось создать в районах комиссии по ревизии финансовых расходов «троек».
В письме Дальневосточного краевого финансового отдела в районные финансовые отделы от 20 апреля 1938 года по вопросу об уплате расходов пд переселению корейского населения говорилось, что погашение обязательств, выданных районными «тройками» переселившимся корейским колхозам за оставленное ими имущество, должно производиться райисполкомами из сумм, вырученных от продажи указанного имущества. Дальфо предложило принять меры к реализации этого имущества. По состоянию на 25 апреля 1938 года в Приморской области было оставлено имущество на 8 млн 236 тыс. руб., реализовано на 720 тыс. руб., не погашено ни одно обязательство. По Уссурийской области в это же время оставлено имущество на 9 млн 43 тыс. руб., реализовано на 1 млн 510 тыс. руб., выдано обязательств на 3 млн 879 тыс. руб
243
лей, погашено обязательств па 590 тыс. рублей10. Имеются данные, что ни одна область Дальнего Востока к этому времени не погасила ни одного обязательства перед корейцами.
Причины непогашения райфипотделы объясняли тем, что имущество после переселения осталось без надзора, имелись факты хищений; при приеме посевов комиссии по оценке не учитывали стоимость работ МТС, некому было убирать оставленный урожай, часть его погибла; часть имущества подлежала списанию как пришедшая в негодность со временем. Кроме того, переселенные колхозы переменили прежние названия, объединились, возникли проблемы с их точными адресами. В отдаленных районах не находилось покупателей. Часть имущества передавалась военному ведомству, а вопрос о погашении обязательств с его стороны долгое время не решался.
В 1938—1939 годах в Приморье из мест вселения поступило огромное количество жалоб от представителей колхозов. Только на адрес Ольгинского районного финансового отдела с января по ноябрь 1939 года поступило 105 жалоб, из них переправленных из Прокуратуры СССР — 4, Совета Народных Комиссаров СССР, Наркомзема СССР, Совнаркомов Узбекистана и Казахстана — 11, областных организаций Узбекистана и Казахстана — 46, от колхозов — 30, от рядовых колхозников — 5. Жалобы по скоту некоторое время даже не регистрировались11.
Несмотря на меры, принятые финансовыми отделами по реализации имущества, по состоянию на ноябрь 1939 года по Приморскому краю осталось непогашенных обязательств на сумму 4 млн 765 тысяч рублей12. Оргкомитет президиума Верховного Совета РСФСР по Приморскому краю 28 ноября 1939 года обратился в Совет Народных Комиссаров СССР с просьбой отпустить краю эту сумму. Однако сведениями о том, как решился этот вопрос, мы в настоящее время не располагаем.
1 ГАПК. Ф.П-1. Оп.1. Д.682. Л.69
2 То же. Л. 13. 3Тоже.Л.36. 4 То же. Л.25.
244
5 ГАПК. Ф.Р-48. Оп.4. Д. 147. Л. 22.
6 ГАПК. Ф.П-1. Он Л. Д. 682. Л. 13. ? ГАПК. Ф.П-85. Оп.1. Д. 195. Л.4.
s ГАПК. Ф.П-1. Оп.1. Д. 682. Л.64,65. о ГАПК. Ф.Р-181. Оп.12. Д.З. Л.85. ю То же. Л. 198. н Тоже. Л. 140об. 12 То же. Л.81.
А.А, Торопов Владивосток
К ВОПРОСУ О ДЕПОРТАЦИИ КОРКЙСКОГО НАСЕЛЕНИЯ
История депортации корейского населения в 1937 г. — одна из трагических страниц истории Дальнего Востока. Это событие объективно оценено российскими историками и политиками. Однако следует отмстить, что при рассмотрении вопроса о депортации корейцев, длительное время являющегося закрытым для исследователей, в ряде работ зачастую преобладает больше политический аспект, чем желание объективно исследовать это явление, установить ход депортации и его отличие от депортации других народов России, а также последствия принудительного переселения.
Не претендуя на исчерпывающее освещение "корейского вопроса" па российском Дальнем Востоке, автор данной статьи, опираясь на архивные материалы, предпринял попытку ознакомить исследователей с динамикой заселения корейским населением Дальневосточного края и основными нормативными документами органов власти по их расселению и переселению в Среднюю Азию.
Корейцы на русском Дальнем Востоке к началу советизации края составляли самую многочисленную народность желтой расы, населяющей этот регион.
Первые корейцы появились в пределах России в 1863 году, когда они, гонимые голодом, перешли границу и основали селения в
245
долинах рек Фаташи, Янчихэ, Тизипхэ. К 1867 году в Приамур-j ском крае насчитывалось 1415 корейцев обоего пола. В зиму 1868J года переселилось вследствие неурожая еще 6500 человек. Даль-! нейший рост корейского населения представляется следующими данными. К 1 января 1898 года в Приморской области насчитывалось до 23000 чел. корейцев, в 1899 г. — до 27000 чел., в 1902 —\ 32298, в 1907 — 46430, в 1910 — 51454 чел., причем из них русско-подданными являлось всего 14799 чел. (28,8 %)*.
Численность корейцев в Приамурском крае в годы первой мировой войны установить весьма затруднительно. Согласно анкетной переписи 1915 г., только в сельской местности Приморья проживало 48,7 тыс. корейцев. Принимая в расчет подвижность ко-] рейского населения, а также тот факт, что значительная часть их ] не выбирала билетов на жительство, некоторые авторы оценивают их количество более чем в 60 тыс. чел.2
Такое количество иностранных подданных создавало определенную угрозу российским интересам. Японское правитсльсгво после колонизации корейского полуострова настойчиво стремилось выселить из Кореи ее коренных жителей. Для этого, при действенной помощи правительства Японии, в Северной Корее было образовано частное японское общество, которое ставило своей целью всячески содействовать переходу корейцев в Южно-Уссурийский край. Такие переселенцы, наряду с другими льготами, освобождались от платы за выдаваемые им для въезда через русскую границу паспорта, в то время как подобные же документы для въезда в Южную Маньчжурию облагались пошлиной. Кроме того, данная среда переселенцев создавала благоприятную почву для шпионажа на российской территории.
В период гражданской войны и интервенции на российском Дальнем Востоке Япония особенно энергично начала выселять корейцев в пределы России, субсидируя их деньгами и мобилизуя для этого корейский каботаж, тем самым закрепляя эту территорию в свою пользу в политическом отношении. Считая корейцев своими бесспорными подданными, а селения, в которых они проживали, — составной частью корейского генерал-губернаторства, японцы учредили в г. Владивостоке должность комиссара корейского ге
246
псрал-губернаторства, в обязанность которого входила ассимиляция корейцев на Дальнем Востоке3.
В промежутке между 1915 и 1923 годами численность корейскою населения губернии увеличилась вдвое, главным образом за счет переселения из Кореи.
В Приморской губернии на конец 1923 года насчитывалось 124 тыс. человек корейского населения, причем в городах их проживало 6 % ко всему городскому населению губернии, в селах и деревнях — 2 % всего сельского населения. Из них только 33765 человек состояли в советском гражданстве4, а 72,8 % юридически числились в японском подданстве. ,
В 1923 году зарегистрировано 17, 2 тыс. корейских хозяйств (что составило 24,7 % от всех зарегистрированных хозяйств в области), из них надельными землями пользовалось только 2860 хозяйств, остальные обрабатывали землю на арендных началах.
11а начало 1924 года в Приморской губернии существовало 475 корейских населенных пунктов, на этой территории было образовано 70 корейских сельсоветов, в т.ч. 19 смешанных (русско-корейских). Основными территориями проживания корейцев являлись волости: Посьетская, Барабашевская, Владимиро-Алсксандровская, Киевская, Суйфунская и Покровская (в нцх проживало в среднем 63,4 % корейского населения), а также Шко-товская, Сучанская, Гродековская и Ивановская (25,8 % корейского населения).
Как отмечалось в докладных записках отдела землеустройства, корейцы не соблюдали установленного порядка пользования земельным фондом, в результате чего возникало много сложностей. Так, занявши на тех или иных основаниях земельный участок, они старались сохранить землю за собой, не считаясь ни с какими обстоятельствами. На крестьянских отводах, по окончании срока аренды, они не освобождали участки, пока домохозяин или сель-скос общество не принуждали их к этому путем репрессивных мер. Земли государственного фонда корейское население занимало самовольно по собственному выбору, не считаясь с предназначением этой земли5.
247
Но несмотря на все трудности, в результате землеустроительных работ, проведенных в 1923—924 гг., было устроено 2808 безземельных и 1616 малоземельных хозяйств.
Однако решить земельный вопрос полностью местные органы власти не могли, учитывая разнородность землепользования, сложившуюся в Приморской губернии, а также отсутствие строгого учета земель и недостаток свободной пахотной земли в Южном Приморье. Устроить всех безземельных корейцев, без ущерба для старожилов и русских переселенцев из центральной России, было невозможно.
В докладе заведующего отделом землеустройства от 5 февраля 1924 г. отмечалось, что необходимо прежде всего добиться прекращения самовольного занятия земель корейским населением. "Одними обязательными постановлениями этого достичь нельзя, так как корейцы привыкли не исполнять стесняющие их распоряжения, пока они не подкрепляются реальными мерами...
Что касается устройства землепользования пришлых корейцев в смысле предоставления им определенных земельных участков, то всякие меры в этом отношении преждевременны, пока не будет прекращено самовольное их расселение, которое не соображается ни с какими планами...
Следует отметить, что в данное время все пришлое корейское население так или иначе пользуется землей, устраиваясь по своим соображениям или на крестьянских отводах в качестве арендаторов, или на госфонде, выбирая из него участки более выгодные в хозяйственном отношении...
Что касается иноподданных корейцев, самовольно пользующихся госфондом в настоящее время, то нет существенных препятствий к оформлению и закреплению этого пользования за ними в порядке долгосрочной аренды. В целях осуществления этого желательно объединение таких землепользователей в артели по каждому обособленному участку, на который распространяется их землепользование..."6.
В письме председателя Далькрайисполкома Я. Гамарника, направленном Всероссийскому Центральному исполнительному комитету в августе 1925 г., отмечалось, что «...корейский вопрос в
248
Приморской губернии по своей политической сущности и экономическому значению выходит за пределы ДВО, являясь серьезным вопросом государственного порядка, требующего к себе исключительного внимания...», Гамарник предупреждал: «...земельные настроения в дальнейшем могут вылиться в резкий антагонизм между русским и пришлым корейским населением»7.
Решить земельный вопрос был призван план землеустройства и расселения корейского населения, проживающего во Владивостокском округе. Исходными данными для составления этого документа явились результаты переписи населения 1926 г., согласно которой только в пределах Владивостокского округа проживало 134412 корейцев. Точные данные о темпах вселения в край корейского населения в 1927 и 1928 гг. отсутствуют. Но если принимать во внимание их ежегодный механический прирост на уровне предыдущих лет, в количестве 10000 чел. ежегодно8, то к началу 1929 г. их численность увеличилась еще на 14,9 %.
Для успешного расселения корейских граждан прежде всего нужно было прекратить нелегальный приток эмигрантов, а также провести регистрацию корейских граждан и их прав на землепользование. Уполномоченный по делам национальностей Далькрайисполкома, анализируя характер нелегальной корейской эмиграции, отмечал: «...не затрагивая политическую сторону этого вопроса, можно было бы на конкретных примерах разъяснить корейской массе о всем вреде, приносимом государству, а в частности самому корейскому населению, беспрерывным притоком из-за границы корейцев. Он (приток) вносит путаницу во все отрасли работы корейского населения, нарушает систему и плановость работ. Бюджетные ассигнования на те или иные нужды, в частности на культурно-бытовые нужды корейцев, распыляются в связи с обслуживанием на эти средства и вновь прибывающих, ранее неучтенных корейцев, что прямо отражается на интересах давно осевших и старожилов-корейцев»9. Однако последние не проявили заинтересованности в регистрации своих наделов, более того —- всячески пытались уклониться от регистрации. Интерес к расселению на другие участки также отсутствовал, значительная часть корейцев крайне отрицательно относилась к возможному переселению.
249
Изучив корейский вопрос, местные органы власти пришли к| выводу, что в пределах Владивостокского округа можно устроить] только 40661 чел., расселению за пределами округа подлежало! 54761 чел.
Предполагалось, что корейцы, не имеющие гражданства! РСФСР, будут первоначально устроены на колонизационном фон-| де, вначале на арендных основаниях, а затем, при получении гражданства, как переселенцы. .
Президиум ВЦИК РСФСР 6 декабря 1926 г. определил поря- ] док землеустройства корейского населения, согласно которому запрещалось наделение землей эмигрантов от границы с Кореей до города Хабаровска; предполагалось переселить всех корейских эмигрантов, не получивших землю, на север Хабаровского округа и в Благовещенский округ. Был установлен трехлетний срок для] ликвидации корейских хозяйств на временно занимаемых ими землях10. • , Выполняя данное постановление ВЦИК, президиум Далькрай-| исполкома в феврале 1927 г. поручил Дальневосточному земель-| ному управлению определить конкретные районы заселения. | Было выделено 700 тыс. рублей на организацию корейского! землеустройства, проведены землеустроительные работы в Кур-| даргинском и Синдинском районах Хабаровского края, куда J предполагалось переселить безземельных корейцев.
Подготовка земельного фонда во вновь выделенных районах] началась уже летом 1927 г., однако вскоре была прервана из-за от-' сутствия достаточных финансовых ресурсов. Возобновить работы) удалось только в 1929 г.
Неурегулированность вопросов аренды земли, самовольный-захват ее вновь прибывающими корейскими иноподданными по- ] ставили вопрос об увеличении числа переселяемых в 1929 г. до 87750 чел.
Президиум Далькрайисполкома 20 августа 1929 г. рассмотрел вопрос "О мерах борьбы с самовольным вселением и захватом земель иноподданными корейцами в пределах Дальневосточного края". В постановлении по этому вопросу отмечалось:
250
"I. В-целях сохранения плаповорегулирующих начал в области землеустройства.., осуществления крупно-гнездового обязательного землеустройства местного русского населения, устройства переселенцев союза и планового землеустройства и расселения безземельного, проживающего в ДВК корейского населения, — считать необходимым проведение и усиление действительных мер борьбы против самовольного притока в край иноподданных корейцев и произвольного захвата ими земель госимущества.
2. Учитывая ограниченность в Южном Приморье земель сельскохозяйственного значения, необходимость его уплотнения гражданами из аграрно-перенаселенных районов Союза и подтверждая полную нецелесообразность представления з дальнейшем земель во Владивостокском и южной части Хабаровского округов иммигрантам из сопредельных с краем стран, признать необходимость неуклонного проведения нижеследующих мер регулирования но данному вопросу:
а) всемерно усилить наблюдение за государственной границей войсками Управления пограничной охрдны, в особенности на протяжении от оз. Ханка до устья реки Тюмень-Ула, задерживая всех самовольцев-эмиграитов и отправляя их обратно за границу;
б) в ближайшие 4 года с 1929/30 по 1932/33 г. усилить подготовку земель для заселения в Курдаргинском и Синдинском районах с таким расчетом, чтобы в течение указанного времени мож- * но было расселить из пределов Владивостокского округа всех иноподданных корейцев, подлежащих расселению, за исключением доказавших полную лояльность и свою преданность советской власти.
Лиц, подлежащих расселению, в случае нежелания переселиться в указанные для расселения районы, рассматривать как нарушивших закон о сельскохозяйственной эмиграции, а потому по отношению к ним будут применены все последствия, вытекающие из него...
3. Признать необходимым расширение прав ОГПУ по выдворению с территории Союза нелегально прибывших из-за границы корейцев, не ограничиваясь задержанием обнаруженных в километровой погранполосе..."11.
251
В 1930 г. планировалось переселить 5000 чел., а в 1931 г. еще 8500 чел. Однако на 1 июля 1930 г., по данным Дальневосточного переселенческого управления, было переселено только 2779 чел., из них 1119 — в 1929 году. Таким образом, за первое полугодие 1930 года из 5 тыс. чел. было переселено только 910. В действительности цифра фактически проживающих была еще меньше, т.к. часть "расселенцев" из числа "водворенных принудительно" покидала данные районы.
Но ранее выделенные районы расселения в Хабаровском крае оказались не способными вместить всех "расселенцев", поэтому Далькрайисполком наметил новый район — Мазановский, который после проведения необходимых работ должен был принять 8000 едоков в 1932 г. и 8624 — в 1933 г.12
Однако к планам переселения крайне отрицательно отнеслось корейское население, со стороны ряда корейских граждан звучали заявления, что они добровольно не уйдут с данных территории, и переселение их может произойти только через насилие13. В подобных заявлениях проявлялись не только недовольство, но и некоторая враждебность по отношению к органам власти.
В процессе работы по переселению корейцев были допущены существенные ошибки, ^которые серьезн^ запутали вопрос земле-• пользования, затруднили расселение и создали стимул для притока в край новых корейцев. "Эти ошибки и путаницы выражаются в том, что... в Приморье всех безземельных (не советских граждан, не имеющих право на землю в Приморье) принимали в старожильческие (старые и новоорганизусмые) колхозы на общих основаниях, без всяких оговорок, нарезая на их долю землю в общем порядке трудового землепользования"14. Корейцев, подлежащих переселению и вошедших в старожильческие колхозы, неправильно считали автоматически принятыми в советское гражданство и наделяли их землей как граждан СССР. Другой ошибкой, по мнению ответственного инструктора Далькрайкома ВКП(б), явилось то, что корейское переселение должно было носить принудительный характер, исходя из его особенностей (нелегальный переход границы иностранными подданными).
252
Президиум Далькрайисполкома в резолюции о состоянии корейского переселения также отметил, что основной причиной, способствующей срыву плана переселения корейцев, явилось непонимание всей политической важности этого вопроса Владивосток-ским партийным руководством, его снисходительное отношение к растущему сопротивлению расселения со стороны корейского партактива. Искривлением национальной политики было названо построение корейских сельсоветов не по территориальному, а национальному принципу. "При организации корейского расселения, — указывал Далькрайисполком, — прежде всего должна учитываться основная причина такового, а именно военно-политическая опасность заселения Приморья корейцами и вытекающий отсюда обязательный характер расселения"15.
Планы корейского переселения неоднократно корректировались, но ввиду недостатка финансовых средств в полном объеме они выполнены не были. Так, план расселения безземельных корейских крестьян в 1929 г. был выполнен лишь на 46 %.
Наряду с этим в этом же году 220 корейцев были отправлены в Казахстан для работы на рисовых плантациях16. Народный комиссариат земледелия Узбекистана также обращался с просьбой ий-* править корейцев для работы по выращиванию риса, но ввиду отсутствия финансовых срсДив Jld присьОД^ 1929 году не была выполнена.
В последующие годы также не удалось добиться полного выполнения планов переселения. Многие корейские граждане отказывались переезжать на отведенные для них участки, часть переселенных вновь возвращалась в Приморье, а некоторые пытались нелегально уйти в Корею или Китай.
Бюро Далькрайкома ВКП(б) неоднократно рассматривало ход корейского расселения и признавало его неудовлетворительным. Срыву выполнения планов переселения способствовали несколько факторов. Первым из них явилась неподготовленность Кур-Даргинского и Синдинского районов к приему переселенцев: в достаточном количестве отсутствовали жилье, сельскохозяйственный инвентарь, недоставало рабочего скота, посадочного материала. Второй причиной была непоследовательная, недостаточно проду
253
?
манная, нсподкрепленная финансовыми ресурсами политика переселения. ^ К 1932 году на Дальнем Востоке создалось сложное политиче-| ское положение. Активизируются антиколхозные, антисоветские! выступления. Используя ситуацию, Япония, через корейское обще-] ство «Кук-Мин-Хой» («Национальное общество»), созданное еще в] дореволюционный период и в зависимости от политического положения в области и настроений органов власти существовавшее! под различными названиями («Национальные Советы», «Рабоче-1 Крестьянские Союзы» и др.), имеющее к концу 1922 г. более 60 фи-1 лиалов, пыталась противостоять переселению корейцев, призывая! их не выселяться из пограничных районов, бороться за корейскую! автономию в Приморье. !
Уполномоченный по корейским делам Далькрайисполкома! Ким Гириоиг, выступая за ликвидацию этого националистической го общества, несмотря на утверждение, что основная масса корей-| ского населения в его работе не участвовала, призывал подходить! к ликвидации общества очень осторожно, учитывая близость гра-| ницы.
Выдающийся ученый и писатель В.К. Арсеньсв в докладе! Далькрайкому ВКП(б)^нщ^ «...Корейцы - народ!
совершенно отличный от нас по характеру, по укладу и миросозерцанию. Трудно рассчитывать, чтобы он стал жертвовать жиз-] нью за нас, чуждых ему людей, в то время, когда он недостаточно J реагировал и не жертвовал жизнью, когда японцы занимали его] родину. Были единичные личности, но вся масса корейцев отнеслась к тогдашним политическим событиям совершенно равно- ] душно. В наши пределы корейцев привлекают не политические^ убеждения, а исключительно материальные выгоды. Они антропологически, этнографически, психически и по своему миросозерцанию стоят ближе к японцам, чем к нам. Рассчитывать, что корейцы скоро превратятся в советских граждан, нельзя. Нам некогда? ждать, когда они изменят свои убеждения, характер и миросозерцания. При более близких сношениях наших с жителями Маньчжурии и Кореи опасность переполнения наших пределов китайцами и корейцами будет все более и более возрастать. Главные
254
средства борьбы против этого заключаются в возможно густом заселении в непосредственно граничущих с Китаем и Кореей земельных пространств колонистами из Европейской части Союза и Западной Сибири независимо от их национальности, но отнюдь не китайцами и не корейцами. Последние должны быть отодвинуты вглубь страны, на Запад и на Север от Амура»17.
Большая концентрация корейцев, прежде всего иностранных подданных, в пограничной зоне вызывала беспокойство военных и гражданских властей. Учитывая, что попытки постепенного отселения корейцев в глубь края результатов не принесли, Совет Народных Комиссаров СССР и Центральный комитет ВКП(б) в августе 1937 г. приняли специальное Постановление "О выселении корейского населения из пограничных районов Дальневосточного края". Данным Постановлением было предложено руководству Дальневосточного края в срок до Г января 1938 г. выселить корейское население из пограничных районов в Южно-Казахстанскую область, а также в районы Аральского моря и Балхаша, Узбекскую ССР. Подлежащим переселению корейцам было разрешено брать с собой имущество, хозяйственный инвентарь и живность, а также получать возмещение стоимости оставляемого ими движимого и недвижимого имущества и посевов.
23 августа Далькрайисполком ВКП(б) создал специальные «тройки» для руководства работой по переселению. Организацию переселения было решено начать с Посьетского, Барабашского и Надеждинского районов Приморской области.
Совнарком СССР па переселение корейцев выделил более 62 млн руб.18
Однако вновь обнаружились просчеты организационно-технического порядка: задерживалась оценка и выплата денег за оставляемое в крае имущество. Так, Совет Народных Комиссаров Казахской ССР в письме Далькрайисполкому от 7 декабря 1937 г. сообщал, что только по одной Северо-Казахстанской области задолженность дальневосточных организаций корейским колхозам и хозяйствам составила около 2 млн руб.19 Не был подготовлен жилой фонд для проживания переселенцев, значительное количество рабочих и служащих корейцев длительное время не могли найти
255
работу. Наблюдался острый дефицит строительных и горюче-; смазочных материалов. Сказывались климатические условия Средней Азии, не позволяющие переселенцам выращивать извести ные им сельскохозяйственные культуры.
Вторая и третья очереди переселения охватывали Хабаровскую область. По сообщению официальных органов, к 25 октября 1937 г. корейское население полностью было выселено с территории Дальнего Востока. По существу, была проведена полная депортация корейского населения в количестве 36442 семьи (171781! чел.)20. Одновременно с депортацией корейцев органами НКВД было арестовано более 2,5 тыс. человек21.
Принятые меры, приукрашенные идеологией общественной необходимости и политической целесообразности, безусловно носили репрессивный характер по отношению к корейскому населению, как, впрочем, и к своему народу, сказались не только на социально-культурном развитии корейской диаспоры, прежде всего подданных СССР, но и определенным образом повлияли на темпы! развития сельского хозяйства региона, т.к. отток рабочей силы из: колхозов и совхозов не. позволил в короткий промежуток времени! найти ей равноценную замену.
Проблема депортации корейского населения с территории Дальнего Востока очень сложна и требует дальнейшего изучения, сопоставления цифровых данных и критического анализа используемых источников.
АЛ. Деревяпко, дм.п., профессор Владивосток
ГУЛАГ НКВД И ЕГО РОЛЬ В ПРОИЗВОДСТВЕННО-ХОЗЯЙСТВЕННОЙ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ СССР (начало 30-х — середина 50-х гг.)
В начале 1954 года в МВД СССР была составлена справка на] имя Н.С. Хрущева о числе осужденных за контрреволюционные]
256
преступления, т.е. по 58-й статье Уголовного кодекса РСФСР и соответствующим статьям других союзных республик, за период 1921-1953 годы (документ подписали три человека — Генеральный прокурор СССР Р.А. Руденко, министр внутренних дел СССР С.Н. Круглов и министр юстиции СССР К.П. Горшенин). Справка была датирована 1 февраля 1954 года. В ней говорилось, что по имеющимся в МВД СССР данным, за период с 1921 года и до начала 1954 года, за контрреволюционные преступления было осуждено Коллегией ОГПУ, «тройками» НКВД, Особым совещанием, Военной коллегией, судами и военными трибуналами 3 777 380 человек, в том числе приговорено к высшей мере — 642 980, к содержанию в лагерях и тюрьмах — 2 369 220, в ссылку и высылку — 765 180 человек. Указывалось, что из общего количества осужденных за контрреволюционные преступления 2,9 миллиона человек были осуждены Коллегией ОГПУ, «тройками», НКВД и Особым совещанием (т.е. внесудебными органами) и 877 000 — судами, военными трибуналами. На 1 февраля 1954 г. в лагерях и тюрьмах содержалось заключенных, осужденных за контрреволюционные преступления, — 467 946 человек и, кроме того, находилось в ссылке после отбытия наказания за контрреволюционные преступления 62 462 человека1.
По данным архива НКВД, осужденные по политическим мотивам составляли всего 27-30%. Далее примерный подсчет показывает, что за 1921—1953 гг. всего было осуждено около 10 млн чел. Где же использовался этот большой по численности контингент населения?
Грандиозный по масштабам и целям план социалистического переустройства общества в условиях экономической и политической изоляции страны Советов требовал огромных материальных и трудовых ресурсов;
Стратегические планы индивидуального и сельскохозяйственного развития СССР в годы первых пятилеток предусматривали создание в кратчайшие сроки новых промышленных центров в труднодоступных районах Сибири, Крайнего Севера и Дальнего Востока. Для освоения территорий и выполнения отдельных про
257
грамм по строительству портов, железнодорожных магистралей,' промышленных предприятий требовались миллионы людей.
Поэтому репрессивная политика сталинского режима не только преследовала цель ликвидировать политических противников и очистить общество от уголовных элементов, но и являлась важным средством для решения экономических задач.
В 30—40-е годы основным поставщиком дешевой рабочей силы стал мощный репрессивный аппарат ОГПУ-НКВД-МВД СССР. Сеть исправительно-трудовых и режимных лагерей охватила всю страну. :
Репрессивные органы выполняли и хозяйственные функции,? пронизывали все важнейшие отрасли экономики СССР. В их| структуре были созданы: ГУЛАГ — Главное Управление лагерей, Главное Управление лагерей горно-металлургической промышленности (ГУЛГМП), Главное Управление лагерей лесной промышленности (ГУЛЛП), Главное Управление лагерей железподо^ рожного строительства (ГУЛЖДС), Главное Управление лагерей! шоссейных дорог (ГУЛШОСДОР), Главпромстрой, Главгидрост4 рой, Главцветмет, Дал встрой и другие отраслевые управления.
Только в ГУЛАГе на начало 1940 г. было 53 лагеря, 425 исправительно-трудовых колонии (в т.ч. 170 промышленных, 83 сель-* скохозяйственных и 172 так называемых "контрагентских", т.е. работающих на стройках и в хозяйствах других ведомств, объединяемых областными, краевыми, республиканскими отделами исправительно-трудовых работ). В ГУЛАГ входило еще 50 колоний для несовершеннолетних.
Хозяйственная деятельность ГУЛАГа исключительно разнообразна и охватывала промышленность, сельское хозяйство и строительство крупнейших индустриальных комплексов.
Производственной базой этой хозяйственной деятельности были лагеря, исправительно-трудовые колонии и колонии для несовершеннолетних, организационно соподчиненные соответствующим специализированным производственным управлениям и отделам ГУЛАГа:
а) Управлению исправительно-трудовых колоний,
б) Лесному Управлению,
258
в)Упра-влеиию горно-металлургической промышленности,
г) отделу топливной промышленности,
д) отделу трудовых колоний.
Сельское хозяйство было сосредоточено, в основном, в специализированных сельскохозяйственных лагерях и с.-х. исправительно-трудовых колониях, а капитальное строительство как в специально-строительных лагерях, так и в промышленных, ведущих наряду с промышленной деятельностью строительные работы.
Промышленность ГУЛАГа охватывала 17 отраслей, выпускающих по плану на 1940 г. товарной продукции на 2659,5 млн руб. (в отпускных ценах).
Наиболее крупными отраслями промышленности ГУЛАГа, по их удельному весу в общем составе товарной продукции, являлись: лесозаготовительная — с объемом товарной продукции в 730,3 млн руб.; деревообрабатывающая — 412,2; швейная — 359,8; горно-металлургическая — 297,3; металлообрабатывающая и машиностроительная — 233,9; рыбная промышленность — 138,3; текстильная — 127,8; топливодобывающая — 126,3 млн руб.
По видам производственных систем, выпускающих промышленную продукцию, последняя распределялась: продукция промышленных колоний УИТК — 883,0 млн руб.; лагерей Управления лесной промышленности — 871,9; лагерей Управления горнометаллургической промышленности 325,0; колоний для несовершеннолетних — 233,3; лагерей отдела топливной промышленности — 154,6; рыбных лагерей сельскохозяйственного отдела — 138,3 млн руб.
В составе выпускаемых промышленностью ГУЛАГа изделий видное место принадлежало товарам широкого потребления, выпускаемым в 1940 г. на сумму 886 млн рублей (33,3%).
Основные средства промышленности ГУЛАГа оценивались (без Североникеля и Актюбииского месторождения), по их состоянию на 1 января 1940 г., суммой в 1 480 млн руб. и в большей своей части были размещены в лагерях Управления лесной промышленности, в колониях УИТК и в лагерях отдела топливной промышленности.
259
Наиболее крупное место среди различных видов основных средств промышленности занимали: промышленные здания и сооружения — 398,6 млн руб.; жилищное хозяйство — 253,4; транспортные средства — 212,8; сельскохозяйственные основные средства (постройки, инвентарь и т.д.) — 198,9; рабочие машины, аппараты и передаточные установки — 142,7; силовые установки и машины— 63,7 млн руб.2
В промышленной системе ГУЛАГа первое место по объему выпускаемой товарной продукции принадлежало промышленные исправительно-трудовым колониям, организационно объединенным в УИТК ГУЛАГа НКВД.
УИТК ГУЛАГа объединял работу 6-ти Управлений исправительно-трудовых колоний в Ленинградской, Московской, Новосибирской, Иркутской областях, Украинской, Узбекской ССР: 47 отделов' исправительно-трудовых колонии в краях и республиках СССР.
Промышленность УИТК ГУЛАГа, в соответствии с заданиями правительства, значительно увеличила в течение 1938-1939 гг. ас^ сортимент производимых изделий и, в частности, за полтора истекших года организовала мебельное производство, явившееся дли ГУЛАГа новой отраслью промышленности. !
За период 1938-1939 гг. были организованы промколоиии по; выпуску металлических прицепов, что дало возможность освоить» ряд новых видов и подготовило осуществленную в 1939 г. передач^ производства специализированному Главку Наркомата среднего машиностроения СССР — ГЛАВАВТОПРИЦЕПу. \
В течение 1939 г. на 20 предприятиях УИТК ГУЛАГа было организовано производство спецукупорки.
В том же году в ИТК г. Мелитополя освоены и выпущены нефтяные двигатели мощностью в 50 л.с, начато освоение нефтсдвиг гателя в 15 л.с.
В системе ОИТК Челябинской области было освоено производство металлорежущих станков "Шеппинг".
Для удовлетворения собственных нужд ГУЛАГа организовано:
260
а) производство мелкосортного проката на базе отходов металлургических заводов Урала с годовой мощностью 600 т (Н. Туринская промколония Свердловской области);
б) оборудован и пущей в эксплуатацию цех шурупного производства в ИТК № 5 Саратовской области с годовым выпуском 150т;
в) организовано производство по раздирке старых покрышек (КОрда) для изготовления суррогатной обуви (в Ярославской, Брянской, Белгородской и Витебской промколоииях);
г) закончен монтаж и пущена в эксплуатацию вновь выстроенная фабрика в Ивановской области по производству мешковины для мебельных предприятий ГУЛАГа мощностью в 500 тыс м в год;
д) для обеспечения кожобувных производств тексом изготовлены в Ярославской ИТК 14 станков-автоматов, с годовой производительностью в 150 т, которые смонтированы в Молотовской промколоиии;
е) для перевода автопарка ГУЛАГа на твердое топливо в течение 1938-1939 гг. на Дмитровском мехзаводе освоено и изготовлено 2969 газогенераторов, план по которым на 1940 г. был установлен в 4000 штук;
ж) для обеспечения лесных лагерей лесовозными тележками подготовлено их производство в Ярославской промколоиии с выпуском в 1940 г. 2000 тележек;
з) швейными предприятиями УИТК ГУЛАГа освоены все виды пошива обмундирования для ВОХРа ГУЛАГа НКВД.
По ширпотребу организованы, как новые, производства: выработка байковых одеял в ОИТК Алтайского края и Узбекской ССР; производство чугунной посуды (чугунки и сковородки) в 7 промколоииях; организован выпуск новых типов мебели: письменных столов, полубуфетов, гнутых бесшурупных стульев и т.п.
Для использования труда заключенных-инвалидов было организовано 13 инвалидных колоний с объемом продукции по товарам широкого потребления на 24 млн руб. (Харьковская, Увиль-Динская, Качинская, Вадинская, Бобровская, Ташкентская, Юдов-°кая и др.).
261
Оснащенность промышленных исправительно-трудовых колоЯ ний системы УИТК ГУЛАГа НКВД производственным оборудоЯ ванием и теплосиловыми установками характеризуется слсдуюЯ щими данными: парк производственного оборудования, находяЯ щегося в промышленных колониях, насчитывал на 1 января 1940 гЯ 10 578 единиц; станочный парк на 28% состоял из металлообрабаЯ тывающих и на 23% из деревообрабатывающих станков. Я
Сводные итоги капитальных работ ГУЛАГа на 1940 г. харакЯ теризуются следующим образом: объем капитальных работ, выЯ полняемых ГУЛАГом по плану на 1940 г., достигал суммы Я 1 846 015 тыс. руб., а с учетом работ, выполняемых за счет лимитов других наркоматов и ведомств, — вырастал до суммы 1 880 373И тыс.руб. и составлял 5,8% ко всему объему капитальных работ псЯ СССР. Я
Таким образом, ГУЛАГ — как хозяйственная система НарЛ комвнудела — не только производил товарные' ценности в оргашмИ зовапной им промышленности па сумму 1 145,7 млн руб. (в ncirJlH менных ценах), но и создавал в процессе строительства матсриалыЯ ные ценности, исчисляемые по сметной стоимости на 1940 г. в сумв ме 1 880,4 млнруб., причем эти средства направлялись.на следую^ щие виды строительства:
гидротехническое строительство
строительство морских сооружений и судостроительных заводов
строительство предприятий металлургической промышленности
строительство предприятий целлюлозно-бумажной промышленности
-654 млн руб.
— 447,2 млн руб.
— 371,0 млн руб.
120,0 млн руб.
262
строительство предприятий топливной промышленности
— 88,0 млн руб.
строительство
в лесной промышленности
80,0 млн руб.
строительство
в промышленных и
трудовых колониях
— 51,6 млн руб.
строительство цементных заводов
— 30,0 млн руб.
строительство
в сельском хозяйстве
прочие виды строительства
18,4 млн руб.
20,2 млн руб.
Основные средства, принадлежащие организациям ГУЛАГа, выполняющим строительные работы, оценивались по балансовой стоимости на 1 января 1940 г. в 972,4 млн руб. и состояли из следующих видов:
производственные здания и
сооружения (в т.ч. временных на — 329,8 млн руб.
226,2 млн руб)
непроизводственные основные средства по обслуживанию
рабочих и служащих (в т.ч. — 280,5 млн руб.
временных па 135,9 млн руб.)
транспортные средства — 135,8 млн руб.
строительные механизмы — 100,6 млн руб.
и машины
263
оборудование (установленное)
хозяйственный инвентарь, приспособление и инструменты
основные средства в запасе
— 59,9 млн руб.
— 24,2 млн руб.
— 41,6 млн руб.
Вооруженность организаций ГУЛАГа строймеханизмами и люстрируется следующим составом строительного парка: экскав-торов — 158 (в т.ч. с емкостью ковшей в 1,5 и 2,5 м3 — 55 едини бетономешалок— 198 (в т.ч. 1000 и 2000 литровых — 11 едшпн метовозов — 165, компрессоров — 171; паровозов — 279; лебедо — 582; подъемных кранов — 191, локомобилей — 325, шаровь котлов — 378; гидромониторов — 23; землесосных снарядов (: камнедробилок — 121; растворомешалок — 72; гравиемоек — 5V гравиесортировок 28.
ГУЛАГу в 1940 г. предстояло выполнить в целом по капиталь: ному строительству: земляных работ — 32,833 тыс. куб. м (или 1,5 раза больше всего объема земляных работ, выполненных п строительстве Беломоро-Балтийского канала); бетонных работ — 970,8 тыс. куб. м (или в 2,5 раза больше всего объема бетонных pi бот, выполненных на строительстве Беломоро-Балтийского каш ла); кирпичной кладки — 249,9 тыс. куб. м; горных проходок п штрекам — 18,6 км; буровых работ — 16,0 км; горных работ п разработке камер — 33,4 тыс. куб. м; установить металлоконст рукций — 19 670 т.
Сметная стоимость всех строящихся ГУЛАГом объектов дос тигала 19,0 млрд руб. (ориентировочно — ввиду отсутствия по ряду объектов утвержденных проектов и смет).
Грузооборот ГУЛАГа за 1939 год характеризуется следу ющи ми данными:
а) использовано под перевозки
б) перевезено речным флотом
— 1 057,615 вагонов
— 4 586,925 т
264
в) перевезено морским флотом
— 406,990 т
По видам грузов — были использованы: под перевозку лесоматериалов — 279 905 вагонов, дров — 152 044, угля — 168 997, стройматериалов — 419 912, под прочие перевозки — 36 757 вагонов.
Водный транспорт использовался, главным образом, для перевозки леса, занявшей 92,7% всего перевезенного ГУЛАГом водным путем тоннажа3.
Бюджет ГУЛАГа, составляя по плану 1940 г. сумму в 7 864,01 млн руб., образовывался в доходной части за счет следующих поступлений:
а) выручки промпредприятий,
ccj 1 ьхоз и ред и р ияти й,
торговых организаций,
доходов подсобных предприятий и
снабженческих организаций, а также
разных доходов
-4 227 40 млн руб.
б) поступлений от других наркоматов и ведомств за выполняемые для них строительные работы
-462, 00 млн руб.
в) поступлений за работу, предоставляемую на сторону
■ 272,96 млн руб.
г) поступлений от бюро исправительно-трудовых работ
111,07 млн руб.
д) поступлений из бюджета на капитальное строительство
2 302,29 млн руб.
Всего:
7 375,72 млн руб.
265
Расходы определялись суммой в 7 864,01 млн руб. Превышение расходов над доходами составляло 488,29 млн руб. и покрывалось бюджетными ассигнованиями на:
а) прирост собственных оборотных — 110,0 млн
средств (по капитальному руб.
строительству)
б) пополнение недостатка
собственных оборотных средств (по — 102,7 млн
капитальному строительству) руб.
в) частичное возмещение ГУЛАГу — 102,3 млн
плановых убытков (лес, уголь и др.) руб.
г) лесоохрану — 25,0 млн
* руб.
д) поденную плату — 6,0 млн
руб.
е) содержание воспитанников и — 37,77 млн
нетрудоспособных руб.
ж) административно-управленческие — 68,47 млн
расходы руб.
з) прочие расходы — 36,05 млн
руб.
Такое содержание бюджета ГУЛАГа подтверждает, что ГУЛАГ, создавая в процессе своей производственно-хозяйственной деятельности товарные и материальные ценности, получал из государственного бюджета только такие ассигнования, какие получает от него любая государственная хозяйственная организация.
В этом — финансовое значение выполняемой ГУЛАГом работы, так как при отсутствии трудового использования заключенных
266
государственный бюджет испытывал бы нагрузку на расходную часть по линии непроизводительных расходов.
Наряду с органами изоляции в систему ГУЛАГа входили так называемые БИРы — Бюро исправительных работ, задачей которых было не изоляция осужденных, а обеспечение выполнения судебных решений в отношении лиц, приговоренных к отбытию принудительных работ.
Общий контингент ГУЛАГа по данным центрального учета на [ 940 г. определялся в 1 668 200 человек4.
По характеру преступлений заключенные распределялись следующим образом: осужденные за контрреволюционную деятельность — 28,7%; за acqSq..опасные.преступления против порядка угщ^щд§Ш4^— 5,4; хулиганств^
ния против управления — 12,4; кражи — 9,7%; должностные и хозяйственные преступления — 8,9; преступления против личности — 5,9; расхищение социалистической собственности — 1,5; прочие —
27,5%.
Эти данные показывают, что свыше трети всего состава изолированных приходилось на такой контингент, как осужденные за контрреволюционную деятельность и особо опасные преступления против порядка управления.
К началу Великой Отечественной войны в лагерях ГУЛАГа количество заключенных составляло 2 300 000 чел. На 1 июля 1944 г. число заключенных сократилось до 1200 чел. За период войны из лагерей и колоний убыло 2 900 000 чел. и вновь поступило осужденных 1 800 000 чел.5
Если в 1941 г. осужденные за контрреволюционную деятельность и другие особо опасные преступления составляли только 27% от общей численности, то к июлю 1944 г. число осужденных этой категории возросло до 43%6.
По представлению НКВД СССР Президиумом Верховного Совета Союза ССР 12 июля и 24 ноября 1941 г. были изданы Указы о досрочном освобождении некоторых категорий заключенных, °сужденных за прогулы, бытовые и незначительные должностные преступления, с передачей лиц призывного возраста в Красную
267
No comments:
Post a Comment